– Эй, что ты тут делаешь? – громким шепотом возмутилась Серафима. Ярик не расслышал. Тогда она схватила пустую сигаретную пачку и метко швырнула, целясь в ноги.
Парень поднял глаза, увидел ее в окошке и широко заулыбался:
– Привет, красотка, явилась наконец!
– Так это ты меня спрашивал с утра? – догадалась она.
– А что, кавалеры прохода не дают? Ну давай скажи своей церберше, чтобы впустила меня, разговор есть.
Серафима вовремя вспомнила, что номер вероломного Ника находится прямо под ней, и захлопнула окно, дабы тот не смог подслушать. Бегом спустилась вниз по лестнице и, запыхавшись, велела администраторше:
– Впишите этого в журнал, он поднимется ко мне.
Ярик широко улыбнулся, входя в прохладный холл.
– Документы есть? – неприязненно осведомилась тетка.
– Как не быть, конечно, есть!
Ярик протянул свой паспорт, и администраторша внесла его данные в кондуит – рыхлую общую тетрадь, напоследок смерила его подозрительным взглядом и махнула рукой: проходите, мол, не задерживайте.
– Потрясающе! – сказал Ярик, входя в ее номер и серьезно оглядываясь по сторонам. – Какой простор, как оригинально решено пространство! Сколько, говоришь, ты заплатила за путевку? Шестьсот долларов? Да ты экстремалка, радость моя!
– Молчи, самой тошно. Давно ждешь?
– С утра. Часов с девяти. Сначала эта баба устроила мне допрос с пристрастием, потом выгнала меня, но я проскочил через сторожа и устроился в заднем дворе.
– Значит, дело серьезное, – констатировала Серафима. – Ты есть хочешь? Я что-то проголодалась.
– Сходим в кафе?
– Нет, я пока никуда не могу выйти. Ну что смотришь, потом объясню! Я тут запаслась продуктами, сейчас сделаем бутерброды.
– Мать, у тебя ведь даже холодильника нет, – с жалостью заметил Ярик. – У тебя вся еда стухнет через несколько часов по такой-то жаре!
Серафима угрюмо взглянула на него и, не говоря ни слова, принялась сооружать бутерброды. Сыр, хлеб и ветчина в нарезке показались ей сейчас главным изобретением человеческого гения. Ярик наблюдал за ней с легким удивлением человека, который впервые в жизни увидел в зоопарке бородавочника.
– Слушай, что происходит? – спросил он, получив бутерброд и усевшись на полу по-турецки. – Ты какая-то странная. Ты поссорилась с Ником?
– С чего ты взял?
– Да так… показалось.
– Что тебе показалось? – настойчиво сказала Серафима. – А ну, выкладывай, зачем ты пришел?
– Просто вчера в «Байкере» был твой приятель… На него вешались девки, а он, кажется, был вовсе не против.
– Он пил в «Байкере»? – с еле сдерживаемым гневом уточнила Серафима. – Нет, я знала, что он где-то пьянствовал, но как у него хватило наглости прийти в тот же бар, где могла быть и я?!
– Ну точно, поссорились, – печально вздохнул Ярослав. – Ты расстроена? Поэтому не выходишь из номера?
– Еще не хватало отсиживаться в четырех стенах из-за какого-то идиота! – вспыхнула она. – Тут проблема посерьезнее…
И она замолчала, отложив недоеденный бутерброд. Аппетит пропал так же быстро, как и появился. Ярик открыл пачку сигарет и протянул ей:
– Угощайся.
– Спасибо, я лучше свои.
В молчании они выкурили по сигарете, после чего Ярик не вытерпел:
– И все-таки что у вас стряслось?
– Мы поссорились.
– Это что же, окончательное решение?
– Ярик, у нас не было романа, если ты об этом! – раздраженно пояснила Серафима. – Там все гораздо хуже.
И она, почти против воли, кое-что рассказала ему, утаив лишь кое-какие незначительные подробности. Например, чтобы сохранить тайну Ника, она не упомянула алмаз. Так что драгоценный камень в ее рассказе превратился в некую «антикварную штучку, памятную для внука и желанную для воров». Ярик выслушал ее без особого энтузиазма, покачал головой и вынес свой вердикт:
– Вы оба спятили. Он – потому что втравил тебя в историю, ну а ты – потому что согласилась.
– Я ведь ему поверила, – жалобно сказала Серафима.
– Если бы он был рябым, кривоногим и с торчащими зубами, фига с два ты бы ему поверила, – заметил он проницательно. – Ты просто втрескалась по уши.
– Помолчал бы лучше, нахал!
– За тобой, значит, следили? – протянул он задумчиво. – Интересно кто?
– Тот самый убийца, я думаю. Он понял, что мы интересуемся ал… тем антиквариатом, и хочет понять, что у нас на уме.
– За Ником тоже следили?
– Не знаю и знать не хочу! – отчеканила Серафима.
– Ладно, значит, сделаем так. Днем ты не выходишь никуда в одиночестве, только со мной. А ночью сидишь в «Байкере» под моим присмотром или спишь в своем номере, запершись на все замки.
– Ты хочешь водить меня за ручку?
– Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. В конце концов, ты мне симпатична, ты девушка и у тебя проблемы.
– Яр, все в порядке, – ласково сказала она. – Я дам понять этому типу, что не собираюсь больше лезть в их дела. Стану тупо валяться на пляже, кадрить мужиков и упиваться местным вином. Короче, превращусь в среднестатистическую отдыхающую барышню.
Ярослав немного поупирался, нахмурив брови и преувеличивая грозящую ей опасность. Но всей правды он не знал, а посвящать его в детали Серафима не собиралась. Вскоре она выпроводила парня: ей хотелось побыть одной. Ярик дал ей номер мобильного телефона в обмен на клятвенное обещание быть осторожной.
Проводив Ярика до первого этажа, она собралась в темпе подняться к себе, но притормозила, услышав звуки скандала. Кричали в служебном крыле, но так громко, что слышно было даже в холле. Администраторши за конторкой не было, вместо нее сидела одна из горничных, а ее коллеги с любопытством выглядывали из дверей кухни.
– Что там такое? – обеспокоенно пробормотала Серафима себе под нос и решительно направилась туда. Может, опять кого-то убивают?
В служебном крыле она ни разу не была и поэтому слегка замешкалась. Здесь располагались комнаты для персонала, и звуки доносились из-за приоткрытой двери в конце коридора.
Кто-то громко и визгливо отчитывал собеседника, и Серафима, уже не колеблясь, побежала к двери.
В комнате было двое: администраторша, разгневанная и красная, словно вареный рак, и бледная, но совершенно спокойная Алла.
– А я тебе говорю, что не собираюсь этого больше терпеть! – почти провизжала администраторша. – Ты вчера опять опоздала. Заметь, на полдня!
– Но у меня…
– Я знаю – ребенок. А мне какое дело?! Постояльцы жалуются, что в номере не убрано, и вообще – за что ты деньги получаешь? За прогулы? Нет уж, моя дорогая, собирай вещички и уходи.
