— Потому что я женщина, констебль Хэррик. Когда я начинала в адвокатуре, женщинам обычно поручали именно такую работу. Как одно время и в полиции, насколько мне известно.
Он отошел от нее к компьютеру:
— Вы подключены к Интернету?
— Да, — настороженно ответила Триш. — А что?
— Заходили когда-нибудь на порносайты?
— Да, констебль Хэррик. Заходила. Это часть моей работы.
— Нравится, да?
— Нет. Я нахожу вашу манеру задавать вопросы отвратительной. Если вам больше нечего мне сказать, я бы попросила вас обоих уйти. Мне вам сказать абсолютно нечего.
— Вы ошибаетесь, мисс Макгуайр. Вы очень многое можете нам сказать. Для начала, что именно вы делали с Шарлоттой Уэблок, когда находились в ее спальне во время приема, который давала ее мать. И сколько еще раз вы были с ней наедине, и как вы заставили ее…
Потрясенная Триш уставилась на него. То краткое время, что она провела с Шарлоттой, значило для нее очень много. Мысль о том, что такой человек, как констебль Хэррик, попытается придать их общению грязный смысл, была ей отвратительна.
— Достаточно, — перебила она. — Я попросила вас уйти. Пожалуйста, сделайте это.
Констебль попытался угрожать и требовал отчета обо всем, что она делала, начиная с утра прошлой субботы, но Триш была слишком зла, чтобы отвечать на какие бы то ни было вопросы. Когда же он попытался запугать ее, она процитировала закон, относящийся к допросу подозреваемых, которые не находятся под арестом. Она хотела, чтобы ее голос звучал холодно и тихо, но поймала себя на том, что к концу перешла на крик.
К ним подошла сержант Лейси.
— Мисс Макгуайр, — значительно улыбнувшись, сказала она, — вы должны понимать, что при попытке найти Шарлотту Уэблок нам приходится задавать самые разные неприятные вопросы всем, кто может сообщить нам хоть что-нибудь полезное.
— Я прекрасно это понимаю, — процедила сквозь зубы Триш.
— Тогда не могли бы вы разрешить Сэму осмотреть вашу квартиру?
— Только с ордером, — сказала она, двигаясь к входной двери. — Я прошу вас уйти, если, конечно, вы не собираетесь меня арестовать. Это возмутительно.
— Мне очень жаль, что вы так это восприняли. Все остальные, с кем мы разговаривали, изъявили готовность помочь. Вы уверены?…
— Пожалуйста, уйдите. Немедленно.
— Сэм?
Казалось, он собирался поспорить, но мгновение спустя покорно последовал за сержантом. Захлопнув за ними дверь, Триш направилась на кухню, ругаясь на ходу.
Она кляла констебля и себя за то, что потеряла самообладание, и даже Бена, из-за которого она разнервничалась и плохо спала. Если бы она хорошенько выспалась, то обращалась бы с полицейскими более разумно.
Ударившись рукой о стойку и стукнув о край раковины одну из кружек так, что от той откололся кусок и ее пришлось выкинуть, Триш в конце концов сделала себе напиток, отдаленно напоминающий кофе. Она съела тост, надеясь, что углеводы помогут ей успокоиться, и, когда наконец пришла в себя, позвонила Антонии, которая показалась ей занятой и неприветливой.
— Что ты хочешь, Триш?
— Сообщить о предварительных результатах теста на полиграфе.
— Да? Она выяснила что-нибудь полезное?
— Только то, что рассказ Ники про детскую площадку, по-видимому, правда.
— Что ж, толку от этого немного, не так ли?
— И что, похоже, она видела там Шарлоттиного тренера по плаванию. Правда, она запуталась, когда Эмма попыталась это уточнить, и сказала, что, наверное, просто видела его раньше в тот же день в бассейне, но я подумала, что, возможно, ты захочешь сообщить об этом инспектору Блейку. Ему будет полезно узнать, что там мог быть ее тренер по плаванию.
Наступила тишина.
— Антония? Ты слышишь?
— Да, конечно, я слышу. Ладно, я скажу ему, но не понимаю, какой в этом смысл. От бассейна до площадки четыре минуты пешком. Он вполне мог захотеть прогуляться по парку.
— Да, пожалуй, да. Антония?
— Да? Что еще? Я очень занята, и Блейк может появиться в любую минуту. Он настоял, чтобы Роберт дождался его здесь и ответил на новые вопросы.
— А, понятно. Хорошо. Что ж, в таком случае не буду тебя задерживать.
— Да, еще минутку! Триш, если будешь разговаривать со своей матерью, поблагодари ее за письмо. Она была так добра, и, по счастью, ее письмо пришло до того, как я начала сжигать почту.
— Что?
— С каждой доставкой я получаю кучу анонимной грязи. «Так тебе и надо, такой суке, как ты». «Если не можешь следить за ребенком, то не надо было рожать». «Таких матерей, как ты, надо вешать». Ну и тому подобное. Я больше не могу читать их. Теперь я просто отбираю письма, надписанные знакомыми почерками — или явно официальные, — а остальные сжигаю, не распечатывая. На имя Роберта и Ники тоже. Они оба тоже получили отвратительные послания. Лучше уж сжечь их, прежде чем они прочтут.
— А полиция не против? — спросила встревоженная Триш.
— Это их не касается. До свиданья, Триш.
Что ж, особой пользы звонок не принес, подумала Триш, сделав себе еще кофе. Поставив кружку на письменный стол, она начала наводить там порядок. Снабдив новыми этикетками целую коробку дискет и разложив по папкам груду писем, она, по крайней мере, создала иллюзию того, что работа идет полным ходом.
Покончив с этим, Триш включила компьютер и перечитала написанное ею краткое вступление к книге. Читая, она сама удивилась ясности целей, которые поставила, и ощутила удовлетворение, пока не дошла до описания убийства четырехлетней девочки.
Этого ребенка задушили. Невозможно было не представить на ее месте Шарлотту — бледное личико застыло, темные кудряшки растрепались, багровая полоса на шее похожа на какое-то жуткое ожерелье.
— О боже, — проговорила Триш, пряча лицо в ладонях.
Глава семнадцатая
— Ну, Кэт?
— Я не уверена, сэр.
— Почему? — Блейк знал, что в его голосе звучит гораздо больше нетерпения, чем он обычно допускал в разговорах с Кэт, но поделать с собой ничего не мог.
Обход окрестностей парка ничего не дал; никто из водителей автобусов проходящих рядом маршрутов не видел ребенка, подходящего под описание Шарлотты. Внимательное изучение записей видеонаблюдений также не принесло ничего полезного. Никто из известных педофилов не находился рядом с детской площадкой в означенное время. Дорогостоящее вторичное прочесывание паркового пруда оказалось столь же бесполезным, как и первое. Они вышли за рамки всех бюджетов; ни одна из групп ничего пока не выявила, а Блейка дергал суперинтендант, потому что его дергали средства массовой информации и политики. В деле об убийстве ребенка результат приходится добывать быстро.
