— Меня мучает бессонница, — призналась она. Ее длинные белокурые волосы, обычно аккуратно уложенные, слегка растрепались.
— Меня тоже, — бросил Эдвард.
В субботу они проработали до часа ночи, в воскресенье провели в лаборатории целый день. В предвкушении успеха Эдвард отказался даже от воскресной встречи с Ким. Когда он объяснил ей, насколько они с Элеонор близки к цели, она поняла его.
Наконец, к полуночи в воскресенье Эдварду и Элеонор удалось довести до совершенства технику разделения. Трудность заключалась в том, что у двух алкалоидов оказались очень близкими физические свойства. Но теперь все трудности были позади, и все, что им сейчас было нужно, так это побольше материала. Словно услышав их молитвы, позвонил Кевин Скрэнтон и сообщил, что он собирается послать им еще несколько колоний нужных грибков утром в понедельник.
— Я хочу, чтобы все было готово к прибытию материала, к девяти часам, — распорядился Эдвард.
— Слушаюсь, — ответила Элеонор, щелкнув каблуками и шутливо отдав честь. Эдвард попытался хлопнуть ее по голове, но она оказалась проворнее и уклонилась.
Они лихорадочно трудились уже около часа, когда Элеонор тронула Эдварда за руку.
— Вы что, намеренно игнорируете свою паству? — спросила она, лукаво глядя на него через плечо.
Эдвард выпрямился и, оглянувшись, увидел толпу студентов, тщетно ожидавших, когда он, наконец, соблаговолит заметить их присутствие. Он совершенно ушел в работу и не замечал никого вокруг. Толпа увеличивалась по мере того, как к ней присоединялись все новые и новые студенты. Все они, как всегда, ждали своей очереди, чтобы задать вечные вопросы и получить так нужные им советы.
— Слушайте! — Эдвард повысил голос. — Сегодня можете заниматься чем угодно по своему усмотрению. Я не могу оторваться. Я занят проблемой, которая не может ждать.
Толпа, немного пороптав, постепенно рассосалась. Эдвард не обратил ни малейшего внимания на реакцию студентов. Он снова погрузился в работу, а о его способности концентрировать внимание ходили легенды.
Через несколько минут Элеонор снова потрепала его по руке.
— Мне очень неприятно вас беспокоить, но как быть с девятичасовой лекцией?
— Вот черт! — выругался Эдвард. — Я совершенно о ней забыл. Найдите Ральфа Смита, и пусть он прочтет эту чертову лекцию.
Ральф Смит был старшим ассистентом Эдварда.
Через некоторое время появился Ральф — высокий бородатый худощавый молодой человек с широким румяным лицом.
— Я хочу, чтобы вы взяли на себя труд читать курс лекций по основам биохимии, — сказал Эдвард.
— На какой срок? — спросил Ральф. Он явно был не в восторге от такой перспективы.
— Позже оповещу вас об этом, — ответил Эдвард. После ухода Ральфа Эдвард обратился к Элеонор:
— Ненавижу подобное пассивно-агрессивное поведение. Чушь какая-то! Я впервые в жизни обратился к человеку с просьбой почитать за меня курс основ биохимии.
— Это все потому, что никто, кроме вас, не обладает склонностью к чтению лекций старшекурсникам, — внесла ясность Элеонор.
Вскоре после девяти принесли обещанные Скрэнтоном колонии. Они были сложены в маленькую стеклянную колбочку. Эдвард отвинтил колпачок и высыпал на фильтровальную бумагу маленькие темные зернышки, так осторожно и аккуратно, словно это были золотые песчинки.
— Какие противные маленькие штучки, — произнесла Элеонор. — Похоже на мышиное дерьмо.
— Мне больше по душе сравнивать их с зернышками в ржаном хлебе, — возразил Эдвард. — Это более исторически обоснованная метафора.
— Вы готовы приступить? — спросила Элеонор.
— Поехали, — ответил Эдвард.
Незадолго до полудня Эдварду и Элеонор удалось получить маленькие количества каждого из алкалоидов. Пробы лежали на дне трех конических центрифужных пробирок, помеченных буквами А, В и С. На первый взгляд все три алкалоида были совершенно одинаковы — белый порошок.
— Что дальше? — поинтересовалась Элеонор, рассматривая одну из пробирок.
— Нам надо выяснить, какой из этих алкалоидов обладает психотропной активностью, — ответил Эдвард. — Когда мы отыщем его, то сосредоточим на нем все свои усилия.
— Что мы будем использовать для опытов? — спросила Элеонор. — Мне кажется, лучше всего подойдет Aplasiafasciata. Можно использовать препараты ее нервных ганглиев. По импульсации мы сможем определить, насколько данный алкалоид нейроактивен.
— Нет, это не слишком хорошая модель. — Эдвард отрицательно покачал головой. — Мне хочется выяснить, какой из них является галлюциногеном, и мне нужен быстрый результат. Для этого нам необходим человеческий мозг.
— Но мы не можем воспользоваться для этой цели услугами платных добровольцев! — испуганно воскликнула Элеонор. — Это абсолютно неэтично.
— Вы правы, — согласился Эдвард. — Но я не намерен пользоваться услугами платных добровольцев. Думаю, что для этого хватит и нас двоих.
— Боюсь, что мне не слишком хочется участвовать в подобном эксперименте, — с сомнением в голосе произнесла Элеонор. Она поняла, куда клонит Эдвард.
— Простите! — раздался голос секретарши отдела Синди. — Мне очень неловко прерывать ваш разговор, доктор Армстронг, но в приемной находится доктор Стентон Льюис, он хочет переговорить с вами.
— Передайте ему, что я занят, — сказал Эдвард. Но не успела Синди выйти, как он окликнул ее. — Подождите, Синди. Я передумал. Пришлите его, пожалуйста, сюда.
— Мне не нравится блеск в ваших глазах, — проговорила Элеонор, пока они ожидали прихода Стентона.
— Это совершенно невинный и целомудренный блеск, — улыбнулся Эдвард. — Конечно, если мистер Льюис захочет стать генеральным инвестором нашего исследования, я не буду его отговаривать. Однако, кроме шуток, я хочу заинтересовать его и объясню, чем мы тут занимаемся.
Стентон ворвался в лабораторию и особенно обрадовался, что застал Эдварда в обществе Элеонор.
— Вы мои самые любимые люди на свете, — заявил он, — но я люблю вас разными половинами мозга.
Он рассмеялся, полагая, что это была шутка экстракласса. Однако Элеонор обошла его в остроумии, заметив, что не знала о том, что Стентон сменил сексуальную ориентацию.
— Что вы хотите этим сказать? — озадаченно спросил Стентон.
— Я уверена, что во мне вас привлекает интеллект, значит, для Эдварда остается только ваша подкорка.
Эдвард сдавленно хихикнул. Пикировка была сильной стороной Стентона. Эдвард ни разу не видел, чтобы кто-нибудь превзошел его в этом искусстве. Стентон расхохотался и заявил, что ум Элеонор настолько ослепил его, что заслонил собой все остальные ее прелести. Затем Стентон повернулся к Эдварду:
— Ну ладно, шутки в сторону. Подурачились и хватит. Как дела с проспектом «Дженетрикс»?
