Может, пробежка принесет облегчение. Или прогулка пешком. Нет, к черту! Она съест мороженое.
В воскресенье она ходила по магазинам и звонила своим пяти братьям. И их женам и детям. Пять счастливых семей. Они жили полноценной, суетливой домашней жизнью.
Короткий звонок от Эрика поздним вечером в воскресенье вызвал румянец на щеках, но одновременно заставил почувствовать себя одинокой, так как он повесил трубку, не сказав, что скучает по ней.
Он останется в Израиле дольше, чем планировал. В посольстве ему предстояли встречи на высоком уровне. Затем, возможно, съездит в Марокко и Тунис. Спокойные места, по сравнению с Ближним Востоком, но все это только разговоры. Больше он ничего не мог сказать.
В его отсутствие она обратилась к газетам и телевизионным новостям, искала другие источники. Других подробностей о террористическом акте она не узнала.
Геополитический масштаб, обычное дело.
На каком-то уровне — разве не все мы цифры статистики?
Сейчас она стояла в дамской комнате возле зеркала. Высморкалась, поправила волосы.
«Тридцать лет, а лицо начинает обвисать».
Выпрямила спину, выставила грудь — уж какую подарила природа — поморгала ресницами, взбила волосы, встала в гордую позу.
«Эй, моряк».
Тут же подумала о мертвом моряке, Даррене Хохенбрен-нере, с проломленным черепом в трущобном переулке. Другие июньские убийства.
Одиннадцать дней до 28 июня, а она не продвинулась вперед, с тех пор как Айзек вручил ей этот маленький подарок.
Мальчик уже здесь. Испытывает нетерпение.
Петра придала лицу деловое выражение, стерла все претензии на роль роковой женщины. Можно подумать, что они у нее когда-нибудь были!
Он оставался за столом, пока она его к себе не поманила.
— Ну, что?
— Насколько я могу сказать, полиция мало что знает об «Игроках». В данный момент пятеро предполагаемых членов группировки находятся в тюрьме. Предполагаемых, потому что все пятеро отрицают свое членство в какой-либо группе.
Петра вынула блокнот.
— Я уже занес все в компьютер, могу вам распечатать. Она отложила блокнот.
— Кто сидит в тюрьме?
— Двое — это те, кого обнаружили вы, — Джон и Чарльз — внуки Роберта Леона. Еще один, не родственник, по имени Энсон Крафт, осужден за проживание по фальшивым документам. Есть там и женщина, Сьюзан Бьянка. Сьюзан держала в Неваде легальный бордель, затем попыталась открыть нечто подобное в Сан-Луис-Обиспо и была посажена в тюрьму за сводничество. Она — младшая сестра второй жены Роберта Леона — Кэтрин Леон. Роберт — интересный человек. Сорок лет назад он был дизайнером одежды, затем играл эпизодические роли в мыльных операх — здесь, в Голливуде. А после его потянуло к преступлениям. Как он начал, неясно. Он родом из Гватемалы, но прожил большую часть жизни здесь. Его первой женой была мексиканка, дочь гангстера из «Нуэстра фамилиа». Она умерла от рака, однако с этой группировкой он, похоже, не связывался. По крайней мере, так говорят заключенные. Он создал порнографический театр в Сан-Франциско, а также несколько стрипклубов и книжные магазины для взрослых. Там он и встретил Кэтрин. Она была танцовщицей. Думаю, в таком окружении его мог кто угодно познакомить с другими преступными элементами, но, возможно, он угодил в гангстерскую группировку. — Айзек пожал плечами. — Вот и все, что мне удалось узнать.
— И это все?
— Возможно, вам, лучше будет поговорить с местной полицией.
— Да я пошутила, Айзек. Вы сделали куда больше, чем удалось бы мне.
Комплимент, похоже, пролетел мимо: Айзек остался серьезным.
Петра вернулась к своему компьютеру. Из архива информации достала дело Роберта Леона. На самом последнем снимке был запечатлен худой седовласый мужчина, с длинным морщинистым лицом. Густые волнистые волосы зачесаны назад, усы угольно-черные.
Ему шестьдесят три, но выглядит он моложе. Выразительные черты лица. В мыльных операх он изображал латиноамериканского любовника.
Леон самодовольно улыбался, тем не менее улыбка была обаятельной.
Над улыбкой жесткие глаза закоренелого преступника.
— Вам не попадались родственники братьев? — спросила она.
— Специально не искал, — сказал Айзек, — но в еженедельной газете Сан-Франциско наткнулся на статью. Там написано, что у Роберта Леона куча детей. Что-то в этом цыганское, хотя они и не этнические цыгане.
— И что, статья интересная?
— Я бы не сказал. Неважно написана. Хипповая проза, в стиле шестидесятых годов. Я ее тоже распечатаю.
Для Петры, родившейся в 1973-м, движение хиппи было далекой историей. А что уж говорить об Айзеке?
— Хорошо, спасибо, — сказала она. — Вы дали мне материал для дальнейшей работы.
— Что касается 28 июня, то ничего нового я не нашел. Он замялся.
— Что?
— Может, я устроил много шума из ничего?
— Нет, это не так, — сказала Петра. — Тут явно что-то есть-. Я сейчас поработаю с тем, что вы сообщили мне о Леоне и его банде. Потом мы вместе, около четырех-пяти часов, устроим мозговой штурм по поводу 28 июня. Если, конечно, вы будете свободны.
— Буду свободен, — сказал он. — У меня есть дела в кампусе, но к четырем часам я вернусь.
Его улыбка была широка, словно море.
Петра еще раз позвонила в Ломпок и узнала подробности о посетителях Роберта Леона. Ее заинтересовали три имени. Восемнадцатилетняя девушка по имени Марселла Дукет, судя по имевшемуся в деле адресу, жила в Венисе на Брукс-авеню. Петра обратила внимание и на двух мужчин в возрасте сорока с лишним лет: оба проживали в Голливуде. Сорокапятилетний Мартин Леон жил на Уитли-авеню. Лайл Марио Леон, сорока одного года, проживал на Сикомор-драйв.
Петра попробовала позвонить по всем трем телефонам. Телефоны молчали.
Снова обратилась к архиву информации. И Альберт, и Лайл отсидели срок за ненасильственные преступления — Альберт в Неваде, а Лайл — в Сан-Диего. Снимки отражали их сходство с Робертом Леоном — та же худоба, те же волнистые волосы. Альберт уже поседел. Он делал пробор посередине и носил волосы до плеч. Красавцем не назовешь: нос кривой, переносица сломана. В деле написано, что тело его испещрено шрамами.
Волосы Лайла Леона были все еще темными. Виски коротко острижены, на макушке волосы густые, расчерчены бритыми проборами на квадраты. Пожалуй, слишком экстравагантно для его-то возраста. Серьга в ухе указывала на то, что этот человек презирает условности. Его посадили за то, что он втюхивал старикам бесполезные чистящие средства. В Сан-Диего он сидел меньше года.
Мелкий жулик, пытающийся выглядеть большим пижоном?
Не было упоминания о связи этих людей с Робертом Леоном. Судя по разнице в возрасте, патриарх рано обзавелся сыновьями. Впрочем, Альберт и Лайл могли быть кузенами Роберта.
