— Вы голодны? — спросил я.
— Да.
— Аналогично. — Я потер мокрые плечи. — И еще замерз.
Вернулся официант. Мы заказали горячий чай, фирменные чипсы «Аю» и фаршированные блинчики. Наоми выбрала двадцатилетний «Хайленд-Парк». Я присоединился.
— Откуда вы знаете это место? — спросила Наоми, когда официант вышел.
— Я же сказал вам, что долго здесь жил. Десять лет, может быть, больше.
— То есть вы живете в Токио.
Я помолчал.
— Жил. До недавних пор.
— Что привело вас назад?
— У меня есть друг. У него какие-то проблемы с людьми из вашего клуба, а он даже не знает об этом.
— Что за проблемы?
— Это я и пытаюсь выяснить.
— Зачем же вы рассказывали мне всякую чушь про бухгалтера?
Я пожал плечами:
— Искал информацию. Я не видел необходимости слишком много рассказывать вам.
Несколько минут мы сидели молча. Пришел официант с блюдами и напитками. Сначала я выпил чаю. От него сразу стало теплее. «Хайленд-Парк» подействовал еще лучше.
— Этого мне и не хватало, — сказал я, откидываясь на подушки и чувствуя, как тепло разливается по телу.
Наоми взяла блинчик.
— Вы когда-нибудь были в Бразилии? — спросила она.
— Да.
Это ложь, но ее можно считать моральным эквивалентом правды. Не рассказывать же, что я изучаю все, что могу, о стране, в которую собираюсь отправиться впервые и навсегда.
Наоми откусила кусок блинчика и стала жевать. Голова ее слегка склонилась набок, как будто она о чем-то задумалась.
— Сегодня, когда я увидела, с кем вы пришли, я подумала, что вы, наверное, выучили несколько фраз по-португальски, чтобы разговорить меня, и решила, что я попала в беду.
— Нет.
— То есть вы не хотели встретиться именно со мной?
— Вы танцевали, когда я приходил первый раз, поэтому я и спросил про вас. Это простое совпадение.
— Если вы не бухгалтер из Америки, тогда кто вы?
— Тот, кто… время от времени оказывает людям определенные услуги. Эти услуги связывают меня с различными представителями общества. Полицейскими и якудза. Политиками. Иногда с разного рода экстремистами.
— И у вас это написано на визитной карточке?
Я улыбнулся:
— Шрифт слишком мелкий, чтобы можно было прочитать.
— Вы кто, частный детектив?
— В некотором роде.
Она посмотрела мне в глаза:
— И на кого вы работаете сейчас?
— Я же сказал, пытаюсь помочь другу.
— Извините меня, но это звучит как полная чушь.
— Согласен, — кивнул я.
— Вы сегодня чувствовали себя вполне комфортно с Мураками.
— Это вас беспокоит?
— Он меня пугает.
— Он и должен пугать.
Наоми взяла бокал с «Хайленд-Парком» и откинулась на подушки.
— Я слышала о нем много нехороших историй.
— Возможно, это правда.
— Его все боятся. Кроме Юкико.
— Почему вы так думаете?
— Не знаю. Кажется, у нее есть какая-то власть над ним. Больше никто так себя с этим человеком не ведет.
— Она вам не нравится.
Наоми взглянула на меня, потом отвела взгляд.
— Иногда я боюсь ее так же, как и его.
— Вы сказали, ее устраивают вещи, которых вы не приемлете.
— Да.
— Что-то, связанное с подслушивающими устройствами.
Она подняла бокал и осушила его. Потом сказала:
— Я точно не знаю, есть ли там подслушивающие устройства, но думаю, что есть. У нас бывает много видных клиентов политики, чиновники, бизнесмены. Люди, которым принадлежит клуб, поощряют девушек разговаривать с ними, вытягивать из них информацию. Все девушки думают, что разговоры записываются. Говорят, некоторых клиентов даже снимают на видео в боксах для лэп-дансинга.
Я постепенно завоевывал ее доверие. И по тому, как Наоми говорила, понимал, что смогу вытянуть из нее еще больше. Так игрок часами агонизирует, сомневаясь, поставить ли фишки, скажем, на красное или на черное, а потом, когда крупье запускает рулетку, удваивает или даже утраивает ставку, как бы поддерживая свою веру в то, что поставил правильно. Если бы он делал неверную ставку, разве решился бы он ставить столько денег.
Я показал на стакан:
— Еще?
Мгновение Наоми колебалась, потом кивнула.
Я допил свой виски и заказал еще два. Стены мерцали в свете свечей. Помещение было тесным и теплым, как подземное убежище.
Официант принес напитки. Когда он бесшумно ушел, я посмотрел на нее и спросил:
— Вы ведь не замешаны в этом, правда?
Она смотрела в свой бокал. Прошло несколько секунд.
— Вы хотите получить просто ответ или честный ответ?
— Давайте оба.
— Хорошо, — кивнула она. — Ответ — нет.
Она сделала глоток «Хайленд-Парка». Закрыла глаза.
— А на самом деле честный ответ — это… это…
— Это «еще нет», — тихо проговорил я.
Она широко открыла глаза и уставилась на меня:
— Откуда вы знаете?
Я смотрел на Наоми, чувствуя ее терзания. Похоже, мне удастся добиться своего.
— Вас готовят, — сказал я. — Это долгий процесс, целый набор технологий. Если вы понимаете это хотя бы наполовину, вы уже умнее большинства остальных. И у вас есть шанс что-то с этим сделать, если вы хотите.
— Что вы имеете в виду?
Я отхлебнул из бокала, глядя на отблески янтарной жидкости в свете свечей, вспоминая. «Начинаешь не торопясь. Находишь предельные точки субъекта и держишь его рядом с ними некоторое время. Он привыкает к ним. А через некоторое время предел отодвигается. Никогда не заставляй его выйти за этот предел больше чем на сантиметр. И он решит, что это его собственный выбор».
Я взглянул на нее:
— Вы говорили, что, когда впервые попали в клуб, были стеснительной и с трудом передвигались по сцене.
— Да, это правда.
— Тогда вы ни за что не согласились бы исполнить танец на коленях.
— Правильно.
— А теперь можете.
— Да. — Ее голос был тих, почти как шепот.
— Когда вы впервые исполняли танец на коленях, возможно, вы говорили себе, что никогда не позволите клиенту прикоснуться к вам.
