с рынка слушать. Ладно… Главное, что он сдал изготовителя. Завтра поеду в Чернотроп, посмотрю на этот сарай собственными глазами.
– Сарай? – удивился Велько.
– Да. Коллеги отзвонились, говорят – самородок-энтузиаст. Изобретатель и художник. В детстве увлекался коллекционированием старинных денежных купюр, подробно изучил литературу о подделке раритетов, и загорелся идеей изготовления банкнот. Сбыт налаживал его родственник, владелец рыбного пруда, имеющий крепкие связи на рынках Лисогорского воеводства.
Завершив речь, Дарина зевнула. Велько доел последний кусочек колбасы и уточнил:
– С Олеси сняты все обвинения? Или салон будут обыскивать – на всякий случай?
– Никакого обыска. После Зажинок подъедет в Лисогорск, устроим очную ставку, даст подробные показания: при каких обстоятельствах встретилась с рыбником и как тот уходил разменивать купюру в поисках сдачи. Может быть, её вызовут в суд. А, может, и нет.
Они попрощались. Дарина уехала, отказавшись от предложения поспать в комнате Нежданчика. Велько доел паштет из второй банки, прибрал на кухне и заглянул в спальню. Олеся зарылась в подушки, словно пыталась найти замену тесному уюту норы. Запах, подпорченный морской свежестью, будоражил, подманивал – хотелось накрыть Олесю телом, стереть с кожи химический налет, пометить собой, оставляя предупреждение другим волкам и шакалам: «Моя».
Майор Грачанин велел себе успокоиться, принял холодный душ и улегся рядом с Олесей, не прикасаясь – уйти в другую комнату было невозможно. Пришлось бы прислушиваться к звукам из спальни, вскакивать при каждом подозрительном шорохе. Но и тянуть руки к спящей было бы верхом бесцеремонности. После такой встряски Олеся несколько дней в себя приходить будет. Какие-то поползновения можно будет делать только после Зажинок.
Он задремал под бурчание волка. Тот планировал прогулку с шакалицей, предвкушал, как Олеся будет его рисовать, хвалил себя и ругал Велько.
«Ты ей только неприятности доставляешь! Она тебе еду готовит, а ты ей взамен нору разворотил! Ешь поменьше!»
«Как будто ты не ешь!» – огрызнулся майор Грачанин.
«Я никому хлопот не доставляю! – заявил волк. – Ванночку с фаршем на пол поставили, я фарш съел, ванночку потом в мусорное ведро выбросили. И всё. А тебе надо колбасу жарить, яичницу… Завязывай!»
«Не учи меня жить!» – припечатал Велько, вытянулся на своей половине кровати и провалился в сон под мерное дыхание Олеси.
Утро началось неожиданно – с поцелуев. Олеся явно не собиралась отказываться от вчерашних слов, и демонстрировала свою совсем не дружескую симпатию обжигающими прикосновениями рук и губ. Они быстро распалились. Возможно, Велько бы плюнул на установку «только после Зажинок», но объятия и знакомство через касания пришлось отложить после настойчивого звонка в дверь. Тетя Станислава привела Нежданчика, который держал в руках тарелку с яблочным пирогом. Пришлось ставить чайник и лезть в холодильник за газировкой и копченой курицей на завтрак. Наткнувшись на пакет, Велько позвал:
– Леся! Иди сюда! Не прячься, тетя Стася уже ушла! Смотри, что у меня есть! Это ягоды из Метелицы. Я ездил туда, чтобы переговорить с Дариной. Был праздник, Свадьба Солнца и Воды. Мама Дарины дала мне пучок веток с зелеными ягодами, и велела угостить тех, кто мне дорог – если ягоды созреют.
Он выложил на тарелку две серьги смородины – красную и черную – добавил к ним желто-малиновые ягоды крыжовника. Полюбовался, спросил:
– Как будем делить? Отщипываем от всего подряд? Берем то, что приглянулось?
– Свадебные ветки… Надо же, – Олеся коснулась мокрых листьев. – Созрели при лунном свете?
– Наверное. На подоконник ставил.
Нежданчик присмотрелся к тарелке и потянул к себе веточку красной смородины.
– Рыжему альфе – красная смородина, – улыбнулась Олеся. – Серому – черная.
– А тебе – красивый крыжовник. Если хочешь, я тебя смородиной угощу.
– Поменяемся, – сказала Олеся и оторвала самую крупную ягоду для Нежданчика.
Ничего волшебного не произошло. Они съели ягоды, позавтракали, и, умело избегая упоминания о вчерашнем происшествии, решили поехать на речку – выгулять лодку и лебедя, позапускать вертолет.
– Мне завтра в шесть утра надо быть в части, – предупредил Велько. – Поэтому после речки покупаем готовую еду, чтобы не морочиться, ужинаем…
«Гуляем!» – влез волк.
– Если останутся силы, гуляем на лапах, а потом в десять отбой. Мне надо выспаться. В праздники всегда какое-нибудь ЧП случается, свежая голова нужна, чтобы ошибок не наделать.
Пока они добирались до реки, Олесе пару раз звонили сотрудники. Докладывали о снятии печатей и спрашивали, надо ли открывать салон. Олеся одарила их дополнительным выходным днем и велела открываться после Зажинок.
– Пусть слухи улягутся, – объяснила она Велько. – Иначе там сегодня будут толпы теток с рынка отираться, фальшивые деньги высматривать. А в сами Зажинки у нас выходной, все равно прибыли нет. На документы никто не фотографируется, заказы забирать не приходят. Я ничего не потеряю.
Они провели чудесный день. Велько с Нежданчиком запускали вертолет – два раза еле нашли на лугу, когда он падал, один раз выудили из воды. Вдоволь накупались, наелись фруктового мороженого, за которым вместе сходили в магазин. Олеся изрисовала целый альбом – рисовала и Велько, и Нежданчика, и лисенка, и сухого и мокрого волка. И лебедя с лодкой тоже нарисовала. Очень красиво.
По дороге домой волк, предвкушавший прогулку с шакалицей – на реке Олеся почему-то наотрез отказалась перекидываться – начал давать Велько непрошеные советы.
«Помоги ей чем-нибудь. Спроси, может быть, нужно сделать какое-нибудь альфье дело».
«Какое дело? Я ей уже нору разворотил. Лучше ничего не предлагать».
«Нет, – заупрямился волк. – Надо как-то исправить впечатление. Спроси. За спрос денег не берут».
Велько устал от нытья, и, подъезжая к дому, поинтересовался:
– Олеся, может быть, что-то нужно сделать до того, как я на сутки уйду? Что-нибудь тяжелое переставить, к примеру. Мебель подвинуть. Что-то, с чем ты не справишься. Ты скажи, если надо.
– Не знаю, – задумалась Олеся. – Вроде бы, мебель на своих местах.
– Ну… не обязательно мебель. Гвоздь где-нибудь забить.
– Гвоздь? – Олеся почесала нос. – Гвоздь тоже не нужно. Но, вообще-то, есть одно дельце. Такое… несрочное.
Глава 12. Олеся. Шакалица в пелерине
– Вы уж простите, что так получилось… – промямлила Олеся, стараясь не смотреть в глаза тете Фелиции. – Да еще и в праздник… то есть, получилось оно не в праздник, а вчера вечером.
– Знаю-знаю, – благодушно ответила тетя Фелиция, глядя на дыру в стене между кухнями. – Грохот был изрядный, Серафим побежал выяснять, что у вас случилось, а когда выяснил, тут же мне позвонил.
– Извините! Мы всё починим! То есть, не мы сами! Сегодня бесполезно звонить по объявлениям, Зажинки. А завтра я вызову бригаду ремонтников. Они всё восстановят. Я предупредила Велько, что стена не монолит, что наши кухни разделяет перегородка, что именно поэтому навесной шкафчик покосился – выкрошилась штукатурка, дюбель уперся в дранку. Он сказал: «Сейчас гляну». И…
– Волки сильные, – кивнула тетя Фелиция и тростью отодвинула к плинтусу четвертинку кирпича. – Обязательно научись готовить мясо. Рыбой ты его
