про себя, — теперь, по идее, он должен меня спросить, не хочу ли я про это поговорить по подробнее, и одновременно послать кого-нибудь за рослыми санитарами…
— Прокопьич, прекрати, я в порядке, — сказал я уверенным голосом, — это не гриб…это грибница, улавливаешь разницу?
— Ну-у-у, —протянул Семён, — грибница, это то, из чего растёт гриб…
— Правильно, только не гриб, а грибы…
— А это принципиально разве? — Семён сделал вид, что не понял.
— Да всё он понял, — это Зоэ вдруг в разговор влезла — изгаляется просто.
— Да, я тоже так думаю, всё он понял, — подтвердил я её правоту, — но сейчас из принципа будет спорить. Он так, ничего-ничего… Но иногда на него находит — становится упрямым, как осёл. И на ровном месте начинает рогами упираться…
— Чушь ты какую-то городишь, — вдруг впала в недовольство Зоэ, — у осла нет рогов, и если ты сравниваешь его с ослом, то он не может рогами упираться…
— Это идиома такая, — весело подумал я.
— Ну, так бы и сказал, — проворчала Зоэ, — а то в заблуждение вводишь… Трудно с тобой иногда…
— Семен, все грибы на этой планете растут из одной-единственной грибницы, которая с какого-то момента осознала себя, как личность. Если хочешь, то это огромный биокомпьютер, огромный мозг, оплетающий своими нейронами всю планету.
— Как-то, всё-таки, странно, — продолжил своё сопротивление Прокопьич, но теперь уж точно, только по инерции, — а чего ты про шлемы и перчатки там говорил? — задав этот вопрос, он попытался сменить тему. Но тема-то осталась прежней — о свойствах грибов, хе-хе.
— Понимаешь, — я немного замялся, — эта грибница может влиять на окружающее, — ведь из тех зверушек, что нас там атаковали, далеко не все были хищниками…
— То есть, ты хочешь сказать… — включилась в разговор Истер, которая всё это приключение пропустила, так как её я оставлял на хозяйстве. И теперь она старалась наверстать упущенное, — что все эти нападения, о которых вы мне сейчас рассказывали, произошли, только потому что этот, как ты говоришь, Мицелий, просто приказал животным на вас напасть?
— Совершенно верно, — подтвердил я её догадку.
— Ну а шлемы-то каким боком сюда? — снова спросил Семён. Видать, это его действительно заинтересовало.
— А шлемы… — я попытался сформулировать свою дальнейшую речь, — дело в том, что грибы, они далеко не так безобидны, как о них принято думать…
— Понятное дело, что не безобидны, — поддержала меня Эви, — к нам, когда я ещё на Клюгера этого работала, принесли одного любителя грибов… Он ими сознание расширял, уж и не знаю, с какими целями…
— Ага, — ухмыльнулся Семён, — торчок, стало быть…
— Ну, наверное да, — согласилась Эви с семёновой терминологией, — так вот, еле откачали этого придурка тогда…
— Я не про это, — ну, мы же не хотим, в самом деле свои сознания то расширять, тут и без грибов крыша едет на сторону, — я хотел сказать о том, что у Великого Мицелия, как эта грибница саму себя величает…
— Как-как? — посмеиваясь переспросил Семён.
— Великий Мицелий, — повторил я титул грибницы, — так вот, грибы могут быть опасны. Очень опасны. Про то, что этот Мицелий — телепат, это я вам уже рассказал. Но, если со мной он мог только разговаривать, так как я принял все меры предосторожности против несанкционированного влияния на мою личность, то животные, как я понял, подчиняются ему беспрекословно.
— Ну, это телепатия, — продолжил излагать свои сомнения Семён, — но, а шлемы то тут причём, опять таки? — и хитро так на меня посмотрел.
— А при том, что на коже могли осесть споры этого гриба, — сказал я, — да и под кожу забраться могли.
— Не, ну тут это уже заливаешь, — недоверчиво прокряхтел Прокопьич, — или именно поэтому ты и устроил нам по прибытии натуральный парково-хозяйственный день с уборкой всего бункера?
— Ну, скорее, это был не ПХД, а мероприятия по радиационной, химической и биологической защите. Вообще, это надо взять за правило, ведь никто не знает, что там, за порталом тебе на сапоги налипнет… Хорошо, если что-нибудь экологически чистое…
— Дерьмо, например, — хохотнул Семён, после чего уже серьёзно продолжил, — каюсь, я должен был об этом подумать. Ну да ладно, теперь, действительно, сделаем обязательной всестороннюю и тщательную обработку по возвращении из подобных экспедиций… Так что ты там про опасности, исходящие от иномировых грибов говорил то? — снова спросил он, обернувшись ко мне.
— Ну, для того, что бы убедиться в моей правоте по поводу коварства грибов, совсем не обязательно в другие миры лазить, — улыбнулся я, — у нас, тут, на Цекко, водится один интересный грибок-паразит, так что он делает…
— И, что он делает? — заинтересованно спросила сестрёнка.
— А когда его споры попадают на муравья, грибок этот прорастает, и его мицелий проникает в нервные центры насекомого.
— Бррр, — Лизу аж передёрнуло, — ужасы какие рассказываешь… Я же спать не буду, — и она тут же надулась, как мышь на крупу. Не поймёшь этих женщин…
— Так вот, — продолжил я под гневным взглядом сестрёнки, — этот хитрый грибок выделяет какие интересные феромоны, которые заставляют муравья, вместо того, чтобы заниматься своими муравьиными делами, лезть на дерево, забираться на самый его верх и со всей дури впиваться в кору жвалами. Потом муравья попускает, он приходит в себя, и пытается освободиться, но скоро погибает…
— А грибу-то это зачем? — удивился Семён.
— А когда этот гриб вырастет, то его созревшие споры подхватит ветер и унесёт далеко-далеко,- нудным голосом народного сказителя продолжил я, — так вот они распространяются, грибы эти1.
— Ага, значит ты опасался, — улыбнулся Семён, — что мы тоже на деревья полезем и начнём там кору грызть?
— Ну, типа того, — совершенно серьёзно ответил я, — просто мы не можем знать, какие инструменты воздействия есть в арсенале этого монстра.
— Понятно, — тут Семён тоже стал серьёзен, — ты говорил о том, что с ним можно о чём-то договориться, и эта договорённость может принести серьёзные выгоды?
— Ну как, у меня создалось впечатление, что для него договорённости, это
