Он с трудом сглатывает, затем крепко зажмуривается.
– Ну? – спрашивает бабушка.
Дэррок медленно оборачивается. И вот она стоит у входной двери, скрестив руки на груди, с яростным огнём в глазах.
Допрос не занимает много времени. Дэррок довольно быстро сдаётся, вываливая все свои тайны. Он рассказывает бабушке о своей встрече с Бет из Цветной Лиги, о том, как долгое время он хотел помочь в борьбе с Императором и Некромантом. Что сегодняшняя ночь была той ночью, когда он наконец-то что-то сделал.
– Как ты мог быть таким безрассудным? – кричит она. – После всего, что я сделала, чтобы защитить тебя, уберечь от этого!
– Я не хочу бездействовать!
Ошеломлённая тишина наполняет кухню. Бабушкины глаза широко раскрыты. Это первый раз в жизни Дэррока, когда он повысил на неё голос, и они оба потрясены.
– Прости, – продолжает он, на этот раз тише. – Но я больше не могу оставаться в стороне, бабуля. Что-то внутри меня так сильно хочет стать частью Лиги. Чтобы всё исправить.
Она стояла, но теперь садится напротив него за стол и обхватывает голову руками. Когда она говорит, в её голосе слышится смирение:
– Что ты делал сегодня вечером, сынок?
На этот раз Дэррок так легко не расколется.
– Я думаю, тебе лучше увидеть самой.
Она поднимает глаза.
– Увидеть? Что ты имеешь в виду?
Рассвет наступит через пару часов. Главная дорога уже не так безлюдна, как была посреди ночи, и когда бабушка ведёт лошадь с повозкой в сторону города, они проезжают мимо нескольких других путешественников.
– Что за беспорядок! – кричит им одна женщина верхом на лошади, проезжая в противоположном направлении. – Что за чёртов беспорядок!
Прежде чем бабушка успевает спросить, женщина уезжает.
Приближаясь к воротам, они слышат гулкий лай Псов-потрошителей по всему городу. Бабушка подозрительно смотрит на Дэррока, но он ничего не говорит.
– Что происходит? – спрашивает она стражников у городских ворот. Дэррок узнаёт их по своему ночному приключению. Они выглядят усталыми и испуганными.
– Радуги, – говорит один.
Бабушка приподнимает бровь.
– Что?
– Радуги, – повторяет другой стражник, сглотнув. – Какой-то нищий недавно нарисовал чёртовы радуги по всему городу. На зданиях, на дорогах… даже снаружи замка!
– И более того, – добавляет другой стражник, – они цветные!
Бабушка ахает.
– Цветные?
– Да! – восклицает первый стражник. Он прикусывает нижнюю губу. – Это ужасно. Ох, Император будет в ярости. А Некромант… Кто знает, что она сделает!
Бабушка подгоняет лошадей, и повозка въезжает в ворота. Обычно в это время город по большей части ещё спал. Торговцы и уличные продавцы уже готовились к работе, а другие ранние пташки, возможно, уже встали. Но этим утром, вскоре после восхода солнца, улицы гудят. Повсюду толпятся и болтают люди, и, когда Дэррок с бабушкой проезжают мимо в своей повозке, они улавливают обрывки взволнованного разговора.
– Они повсюду! Радуги повсюду!
– Это сделала Лига!
– Псы-потрошители сходят с ума, вынюхивают всё вокруг, пытаются найти преступника. Я слышал, они вообще ничего не нашли.
– Император будет вне себя от ярости!
– Забудь о нём, это Некроманту следует беспокоиться.
– Да? С чего ты взял?
– Ну, это работа Многоцветной Девочки, не так ли? Должно быть! Она вернулась!
Бабушка смотрит через дорогу на то место на каменной стене, где была нарисована радуга. Цвета яркие, ослепительные, и она не может насмотреться, насыщая свою душу. Испуганный мужчина бешено скребёт радугу проволочной щёткой, но это не даёт никакого эффекта. Когда она поворачивается к Дэрроку, то сдерживает слезы.
– Ты? – шепчет она.
Он кивает и удивляется, когда она протягивает руку и сжимает его ладонь. Она смотрит на него так, словно он изменился. И на её лице такая гордость!
– Я всё ещё чертовски зла на тебя, – говорит она.
– Я знаю. Прости.
– Больше никаких секретов, – требует она, указывая на него пальцем.
– Хорошо, бабуля. Я обещаю. Больше никаких секретов.
Глава 23. В которой Баба пробует своё собственное лекарство
Первые проблески рассвета окрашивают лес в светлые оттенки серого, когда Баба возвращается домой. Наверху, в клетке, Хоуп лежит на соломе и притворяется спящей, хотя она наблюдает за Бабой полузакрытыми глазами.
При звуке закрывающейся двери гнездо Одда из одеял шевелится, и он выходит, сонно протирая глаза. Он спешит к столу, отодвигает стул для Бабы, а затем подходит к плите.
– Нет, – говорит ему Баба. – Не надо, глупый мальчишка. С чего бы мне быть голодной, если я пировала страхом маленьких детей? – Она причмокивает губами и барабанит кошмарно длинными пальцами по своему раздутому животу. – Сегодня вечером я поела как королева, а теперь собираюсь спать как младенец.
Подобное утро, как воображает Хоуп, наполнилось бы красками, если бы они когда-нибудь вернулись. Но даже когда птицы хором затягивают свою рассветную песню и серые цветы раскрываются и пьют свет бесцветного солнца, Баба погружается в глубокий, довольный сон, её храп и мычание разносятся даже внизу.
Хоуп стоит у прутьев клетки, прислушиваясь. Далеко внизу Одд смотрит на неё снизу вверх и протягивает руки. «Ну что?»
Она покусывает нижнюю губу, а затем говорит:
– Проверь, крепко ли она спит.
Одд кивает и бесшумно крадётся вверх по деревянной лестнице, точно зная, каких мест следует избегать. Его нет всего минуту или около того, но время растягивается перед Хоуп, и её грудь сжимается от нервного предвкушения. И страха.
Наконец он возвращается и встаёт под её клеткой, показывая большие пальцы.
– Ты оставил дверь её комнаты открытой?
Ещё один большой палец вверх.
Хоуп медленно вдыхает и выдыхает.
– Тогда, думаю, время пришло.
Одд приносит стремянку, раскладывает её так тихо, как только может, под клеткой Хоуп. Он отпирает маленькую дверцу, Хоуп ступает на его ждущую ладонь, и тыльная сторона его руки становится тёмно-коричневой, а внутренняя – розовой. С другой стороны глубокого шрама на запястье кожа бледная, в веснушках и исчезает в рваном рукаве его грязной синей рубашки. Цвет Хоуп разливается по руке Одда, по его плечу, прежде чем растаять на верхней части шеи, лишь слегка окрашивая кончик подбородка, который имеет желтовато-розовый оттенок.
– Пойдём, – говорит она.
Пальцы Одда мягко обхватывают её, так что её ступни и голова торчат из-под большого пальца и мизинца его кулака. Он несёт её вниз по стремянке, и ей открывается вид на несколько новых клеток с заключёнными, которых она не могла видеть из своей собственной.
Там есть покрытый грязью стеклянный резервуар, в котором рой крошечных крылатых золотистых существ движется как одно волнистое мерцающее облако. В другой клетке сидит комочек светло-серого дрожащего меха. А в ещё одной она замечает маленький кожаный мешочек
