клитору между ног, чтобы захватить над ним власть. Рубин терлась о грудь любимого спиной, подавая бедра навстречу каждому его толчку. Их тела светились отметками силы, освещая комнату. Ее мана расходилась кругами по помещению, пронизывая все вокруг. Общие стоны заглушали шум льющейся воды и звуки соития. Два буйка на бескрайних просторах страсти: им бы только не потонуть! Еще немного. Еще чуть-чуть! Вспышка. Все ощущения слились в единое органичное чувство принадлежности к миру вокруг. Они оба содрогнулись в общем свечении. Оба погрузились в бездну эмоций и чувств. Две части одного целого. Два элемента, подаривших себя друг другу. Идеальная юни в мире, наполненном маной экстаза.
Рубин повисла на борту ванны. Ей казалось, что встать она больше не сможет. Ордерион подхватил ее за талию и аккуратно лег, позволяя принцессе распластаться спиной на его груди. Она закрыла глаза, откидывая голову на плечо принца, и улыбнулась.
– Моя дева, – прошептал Ордерион на ухо, ласково поглаживая ее живот. – Сводишь меня с ума. Ты знаешь, как сильно я люблю тебя?
Рубин открыла глаза и повернула к нему голову.
– Так сильно, что едва голым не помчался за мной?
– Так сильно, что едва не разнес стену пульсарами, чтобы тебя догнать. – Он улыбнулся. – И да, при этом я был голым.
Его пальцы скользнули вниз, начиная гладить все еще слишком чувствительное лоно.
Рубин застонала и развела ноги шире, позволяя бесстыдству продолжаться.
– Опять собираешься довести меня до изнеможения? – прошептала она и прикусила губу.
– Собираюсь, моя принцесса, – ответил он и впился в ее рот.
* * *
За завтраком Рубин клевала носом. Их разбудил камердинер Ордериона, который с непроницаемым видом извинился за беспокойство и известил принца, что уже четыре утра. Рубин накрыла голову одеялом и сильнее прижалась к горячему обнаженному телу любимого, брак с которым подвис в воздухе на неопределенный срок, явно превышавший отведенные ей три недели жизни.
Ордерион попросил камердинера «свалить к Дхару из его покоев и без стука больше не входить», после чего витиевато выругался и натянул одеяло выше.
Вспоминая о предрассветных утехах, которые последовали вслед за визитом камердинера, Рубин мечтательно улыбнулась и насадила на вилку кусок кроличьего мяса. Они с Ордерионом оказались хуже кроликов. И это нисколько ее не печалило.
Рубин то и дело косилась на отца. Ордерион за общим столом не присутствовал, что в свете предстоящих слухов казалось даже к лучшему. Отец выглядел на удивление спокойным, а ведь ему явно донесли вести, что Рубин застали в постели принца. И хотя после Ордерион тайком провел ее до покоев и не стал заходить, репутация дочери неминуемо окажется погребенной под завалом сплетен и домыслов.
После завтрака отец не попросил Рубин задержаться. Не вызвал ее в рабочий кабинет после обеда. Король пребывал в добром расположении духа и за ужином, хотя морально принцесса уже основательно подготовилась к выволочке.
Рубин сама нагнала отца в коридоре, когда после ужина все разошлись.
– Папа, ты не желаешь поговорить со мной? – спросила она и тут же прикусила язык.
Отец остановился и вопросительно вскинул брови:
– А сама ты как полагаешь?
Рубин виновато опустила глаза.
– Тогда почему не говоришь? – пробормотала она.
– А это имеет смысл? – Дарроу осуждающе покачал головой. – Камердинер Орде – мой верный слуга. Он не распустит язык и не намекнет о том, что увидел. Но ты всегда можешь попасться, используя тайный проход. Все же он создан для шпионов, которые периодически заглядывают в отверстия. Но существуют вещи и похуже чужой осведомленности, Рубин. Например, беременность вдовы. Каждый из нас пройдет по краю в ближайшие дни. И я очень надеюсь, что Орде вернется из путешествия в Небесный замок живым. Однако такой гарантии нет. Что будешь делать ты, если окажешься беременной?
– Мне осталось жить три недели, – она пожала плечами. – О более долгоиграющих последствиях я пока не думаю.
– А вы с ним вообще не думаете, – в укор сообщил Дарроу. – Молодость, страсть – я все понимаю. Орде – мужчина, влюбленный в тебя. Это я тоже понимаю. Сам так же сходил с ума по твоей матери. И прекрасно помню, как ловко она мной манипулировала. Орде необходимо освоить много знаний за короткий срок. И бессонные ночи этому не поспособствуют. Желаешь в угоду своих сильных чувств оказать ему оленью услугу?
– Барсучью, – поправила Рубин.
– Неважно! – повысил тон отец. – Суть ты уловила. Позволь Орде высыпаться и готовиться к сражению. Прояви благоразумие. Утехами займетесь после свадьбы.
– Ты же пока не благословил наш союз? – нахмурилась Рубин.
– Орде тебе ничего не сказал? – Отец наклонился к ее лицу.
– Нет, – Рубин покачала головой.
– Я благословил вас. Два дня назад. Но ты, девочка моя, ведешь себя опрометчиво и глупо!
– Спасибо, папа, – прошептала Рубин и обняла отца. – Спасибо!
– Почему мне кажется, что кроме слов о браке с Орде ты больше ничего не услышала? – Он погладил ее по спине.
Звук глухого удара заставил Рубин поднять голову к потолку. Стены и пол затряслись, лампы вокруг задрожали.
Отец отстранился и сквозь зубы процедил:
– Я его убью!
Он развернулся и быстро направился дальше по коридору, ничего не объяснив Рубин.
Глава 11
Ордерион
Утром у Ордериона состоялся неприятный разговор с Дарроу. Король ни словом не обмолвился о компрометирующем поведении, зато провел допрос с пристрастием по поводу выученного материала и опытов с юни.
Узнав о том, что Ордерион занят поисками другого способа излечить Рубин, Дарроу пришел в ярость. В конце гневной тирады, от которой едва не тряслись стены, король приказал Ордериону начать работу с юни перемещения и показать ему результат уже к вечеру. «Перенимай чужой опыт, а не занимайся изобретательством! Иначе схватку с Янтарным Соколом проиграешь!» – рявкнул напоследок король и удалился.
Ордериону пришлось отложить свои поиски и заняться мудреной юни перемещения. Держа в левой руке книгу, он пытался создать портал. Согласно одному из законов об изменении формы маны, физические свойства накопителя напрямую влияли на полученный результат. Вторым фактором, определяющим успех, оказалась физическая форма проводника силы маны. Ордериону повезло: его рука давно стала каменной, а именно камень выдерживал самые мощные потоки маны. Третьим звеном при изменении формы маны оказался центр жизненной силы в теле повелителя маны. Подобно волосам на головах разных народов Великого континента, центры жизненной силы у каждого повелителя были своими. Они в чем-то походили друг на друга, но в то же время являлись уникальными. Именно эта непохожесть и мешала превращать ману во что угодно и влияла на ее
