прохода. Правда, в этот раз меня никто не ждал. И никто не подбадривал и не протягивал руку. Кругом было тихо и очень пустынно.
Я поежилась и сделала шаг по чистому белому снегу к арке.
*Ака-намэ — банный дух из японского фольклора. Буквально в переводе с японского его наименование означает «слизывающий грязь». Появляется в тех банях, где давно не было уборки. Как следует из его названия, питается антисанитарией.
Его появление быстро воспитывает у людей привычку убираться за собой в помывочных комнатах. Если принять ванну после того, как её вылизал ака-намэ, то это чревато каким-нибудь заболеванием: таким образом в образе ака-намэ отразилось наблюдение народа, что пренебрежение правилами гигиены пагубно отражается на здоровье. Его родич — длинноногий Тэньё-намэ — облизывает грязные потолки. На Руси существовал похожий дух — Ба́нник — особый род домовых, недобрый дух. Банника винят во всех неудачах в бане. Любимое занятие банника — обжигать людей кипятком, кидаться камнями в каменке, а также стучать в стену, пугая парящихся. Банник вредит очень сильно, обдирает кожу или запаривает до смерти только тем, кто нарушает запреты.
** Я имела в виду картины испанского художника-сюрреалиста Сальвадора Дали «Сон, вызванный полётом пчелы вокруг граната, за секунду до пробуждения» и «Постоянство памяти».
*** Первым придумал пазлы в современном понимании в 1766 году лондонский гравёр, картограф и издатель Джон Спилсбери. Он сделал увлекательную головоломку для обучения детей географии — распилил пилой для инкрустаций чёрно-белую бумажную географическую карту, предварительно наклеенную на деревянную основу, по линиям государственных границ. Карту предлагалось собрать заново.
Глава 13
Японская пословица: Бывает, что лис(т) тонет, а камень плывет
Надеюсь, больше уж не будет снега:
Повсюду солнышко весеннее играет,
И воздух волнами
Колышется
Над теплою землей.
Осикоти-но Мицунэ
Автор Осикоти-но Мицунэ годы жизни неизвестны и определяются условно как около 850–925, японский придворный администратор и вака-поэт периода Хэйан. Его имя включено в список «Тридцати шести бессмертных поэтов».
Перевод с японского И. А. Борниной
* * *
Я сильно переоценила свои силы. Сделав еще один шаг, я упала в снег. Чувство было точно такое, как если бы я долго болела и, выздоровев, первый раз вышла на улицу. Буквально первый же глоток свежего воздуха опьянил сильнее, чем любой алкоголь.
Вот что именно я ощущала в тот момент. Я перевернулась на спину и подняла глаза к небу. А потом и огляделась.
Я была совершенно точно не в том месте, в котором заходила в испытательный домик: не видно было ни тропинки к домику Юри, ни самого домика Юри тоже не было. Где это я, собственно?
И опять меня начал тормошить Бакэ.
— Хозяйка! Вставай, хозяйка. Нельзя спать. Нужно уходить. Вставай, хозяйка!
Я с трудом перевернулась и встала на ноги. И в самом деле. Нельзя разлеживаться.
— Бакэ? Иди сюда, милый! — и я, наклонившись, подхватила сандалию на руки, — Мы пройдем арку вместе. А то мало ли, вдруг ты тут останешься случайно?
И я сделала несколько неуверенных шагов, с трудом перебирая ногами. Белый снег слепил глаза, тело плохо слушалось, но я шла вперед всё увереннее.
Под арку я вошла, готовая ко всему. Ну, почти ко всему, потому что точно не ожидала сильнейшей боли, что принялась терзать каждую клеточку моего тела. Я громко закричала и даже разжала пальцы, в которых держала Бакэ, но сандалия не упала, крепко вцепившись в полу моей одежды руками и ногами.
— Хозяйка! Держись, хозяйка! — истошно голосил Бакэ.
«Держаться? За что?!», — пронеслось вихрем у меня в голове. Но вдруг мои руки выдернуло вверх и в стороны, ноги за лодыжки растащило и меня распяло, как знаменитого Витрувианского человека*. А затем ноги и руки начали все время дергаться, принимая то одно, то другое положение, как на рисунке Леонардо. Меня выкручивало и корежило, а потом словно выплюнуло из арки, и я снова полетела лицом в снег. И сверху меня накрыли мои пушистые хвосты. Три розовых пушистых хвоста.
«При первом испытании было больно, но не на столько! Видимо, мое тело в этот раз еще совершенно не готовилось к трансформации. Отсюда столько боли!» — подумала я и принялась разглядывать свои три хвоста. Как и в прошлый раз, управлять ими у меня пока не получалось.
«Так. Хвостов три — и это хорошо. Я по-прежнему розовая — это плохо. Но минус на плюс все уравнивает. В итоге можно сказать, что я выбралась без потерь. Хвост дали, а вот цвет опять не изменили. Видимо, не достойна. Придется как-то полюбить розовый. Понять бы еще как?», — скривилась я, лежа в сугробе и наблюдая, как исчезает и арка, и домик для испытаний, открывая моему взгляду вид на Долину. Заснеженную Долину, хотя я точно помнила, что входила в домик ранней весной.
Но разлеживаться на снегу совершенно точно не стоило. Поэтому я подхватила на руки притихшего Бакэ и двинулась вниз в Долину.
Я примерно ориентировалась и понимала, что я оказалась почти в лесу, и сейчас мне нужно спуститься туда, где уже начинаются жилые постройки. Домик для испытаний перенесло на самый край Долины и идти мне предстояло довольно далеко.
Спать больше не хотелось, но отчаянно все болело, как после длительной тренировки на палках, в которой я служила соломенным чучелом, а учитель Кио был не в духе, потому что опять поругался с Юри.
«Сколько же времени прошло? Неужели целый год? Сколько всего произошло за это время! Как там Рен? А остальные девочки? Хана и Кику? Наверняка, уже кто-то из них стал рыжей. Да и Юри точно прошла испытание быстрее меня и уже, скорее всего, красуется с тремя синими хвостами. Не то что я!», — вот каким мыслям я предавалась на тему того, что успело произойти за время моего отсутствия.
Выйдя, наконец, на знакомую тропинку, ведущую к нашему с Рен домику, я увидела, что ее почти совсем не заметно, и у домика нет следов. Рен не выходит? Но как же так? Когда мы с ней тут жили вдвоем, дорожка у домика всегда была протоптана. Мы занимались, тренировались и медитировали. А еще приходили Сабуро и Шиджеру, и эти двое часто спорили и тренировались вместе прямо перед нашим домом. Да и огненная лисья магия, частенько попадая не туда, плавила снег. А теперь все вокруг сияло девственной белизной.
Я взошла на крыльцо и потянула за ручку — та легко поддалась, и я, ступив внутрь,
