на кассеты. Я включила ее. Рядом с объективом загорелся красный огонек. Мои брови дернулись. Автоматическая функция открыла отсек, предлагая вставить кассету. Я откликнулась на предложение.
Кнопка перемотки назад. Кнопка воспроизведения видео. Руки затряслись, и камера чуть не выпала. Вцепившись крепко в ее корпус, я медленно выдохнула и, ожидая увидеть нечто ужасное, посмотрела в видоискатель.
Весь фильм я выдержала до конца. Главная героиня билась об пол и пыталась вырваться из жестких объятий насильника, тряся рыжими волосами. Смотреть на себя со стороны совсем не то, что испытывать это тогда. Никакой эмпатии к самой себе. Я стала наблюдателем. Правильнее сказать – умерла второй раз. Кто-то другой или нечто другое смотрело в тот момент на сцену реального уничтожения Аманды Дэй.
Кадры врезались в мои глаза и полосовали их острыми краями пленки, из-за чего слезы смывали с меня все сомнения. Каждый кусочек истории старался склеиться с другими фрагментами, чтобы дать ясность, не нужно было совершать дополнительных усилий. Тогда я сделала самый логичный вывод – Эрик меня изнасиловал, а сейчас я живу с ним в одной квартире и люблю настолько сильно, что готова поставить под сомнение все увиденное. На экране не видно лица мужчины, яростного корчившегося надо мной. И это неважно. Все стало слишком очевидным в тот момент.
Я выключила камеру. Все вернула в сумку, как было, и оставила ее на полу. Мокрое лицо не выражало ничего. Внутри тихо. Слишком тихо.
Я не слышала даже своих шагов, которые привели меня на кухню. Я не видела своих движений, которые позволили мне взять нож и оказаться рядом с дремавшим Эриком. Я не понимала своих действий, которые молниеносно уничтожили жизнь единственной любви в моей жизни.
Лезвие ножа легко вошло в его шею. Глаза открылись. Осознания происходящего, наверно, так и не произошло. Оружие было большим. Оно разрезало внутри множество тканей, открыло потоки разных жидкостей, перекрыло поток воздуха в легкие, вызвало адские боли. Его руки двинулись к ране, но кровь уже залила нос и рот, отключая жизнь во всем теле. Кашель не срабатывал. Бледность покрывала кожу его лица.
Эрик замер. Все тело обмякло. Двигалась только кровь, которая продолжала сбегать из сосудов на свободу. Ее тоже ждали скорая смерть и уничтожение.
Пока умирала моя любовь, я не выпускала рукоятку ножа. Пальцы медленно разжались. Я ли была в том моменте?
Во входную дверь стали яростно стучать. Доносились крики:
– Господин Голд! Господин Голд, вы нужны мне! Они снова повторяются! Я так не могу!
Гость еще не знает, что может с легкостью войти. Я не заперла замок, когда вернулась утром с прогулки. Мне тогда захотелось побродить в прохладной тишине лета, пока вокруг царил сон. Вдохнув нотки свежих ароматов природы, я ощутила блаженство. Еще не было никакого намека, что через пару часов совершится убийство моими руками.
Я отошла от остывающего тела и спряталась за открытой дверью в спальне. Все по сценарию банального фильма ужасов, только маньяк-убийца теперь обычная девушка.
Было слышно, как ручка дернулась, и входная дверь распахнулась. Частые тяжелые шаги. Мужчина зашел в спальню и крикнул:
– Господи!
Я не видела его раньше. Предположила, что это один из клиентов, с которым Эрик проводил терапию дома. Такие не появлялись в клинике. Скрывались.
– Что же делать?! Как же так?! – повторял гость.
Я наблюдала из-за двери спальни со змеиным хладнокровием. Нужно было что-то делать. Руки медленно терлись друг от друга без контроля. Тут я поняла, что умудрилась не запачкаться в крови. Все складывалось идеально. Оценив обстановку, мои глаза приметили металлическую статуэтку ангела на полке прямо позади незнакомца. Весила она немало.
Паникующий гость бросился к Эрику в надежде вытащить нож из его горла и спасти. Неграмотный дурак! Сам полез в капкан. Я оттолкнула дверь, бросилась к полке, схватила статуэтку и ударила по затылку пациента Эрика. Он потерял сознание и свалился на пол. Его отпечатки на ноже. Мои тоже, но это не страшно. Странным было бы их не найти впоследствии, ведь это предмет из дома, где я живу. Нужно было добавить агрессии в ситуацию. Все той же статуэткой я разбила окно.
Остальное люди сделали сами. Сыграли нужные роли, составили вымышленную историю, выдав за истину.
Я взяла сумку с кассетами, статуэтку, немного денег и скрылась. Побродила днем, а поздно вечером сняла гараж и спрятала там все. Спустя некоторое время я поставила в тайном месте телевизор. Записи оцифровала, кассеты уничтожила и стала приходить в гараж, чтобы пересматривать сцены насилия ночами. На одном из видео показалось лицо Эрика. Сомнений не оставалось. Могла ли я тогда подумать о том, какова на самом деле правда?
Мое второе Я подвинуло первое и периодически включалось в игру. Все эти моменты не оставались в памяти. Как и убийство Эрика. Ангел и демон правили моим телом по очереди.
Я пришла в себя, когда вернулась домой и увидела полицейских. Ночь уже практически захватила город. Мне не пришлось играть шок и рыдания – они были настоящими. Ничего произошедшего не осталось в памяти. Пациент Эрика был обнаружен на улице. С окровавленными руками он бежал и кричал невнятные вещи. У него подтвердили психическое расстройство, но срок все же дали. Диагноз не освобождал его от ответственности. Про меня не было ни слова. Тот мужчина, похоже, не успел даже понять, что это я внезапно появилась за его спиной и ударила по затылку.
Я сняла квартиру, где спрятала статуэтку ангела под кроватью. Она была носителем моей тайны, молчавшим в темноте.
Больше не возвращалась на место преступления. Эрик подарил мне свой дом в Северном, но не подумал о нашем гнездышке, которое осталось без хозяев из-за путаницы с документами.
Это сейчас мне понятно: Эрик хотел, чтобы я сама раскрыла все тайны его семьи, если вдруг он так и не решится мне признаться в том, что творил его отец. Или если сводный брат убьет его. Хотел дать мне некую защищенность в стенах нового дома. Другого сюжета он не предвидел…
* * *
Я вела нить своего повествования, выдавливая ненависть к самой себе. Тео слушал мой рассказ с серьезным лицом. Никакого движения.
Мне нужно было признаться и в другом:
– Провалы в памяти продолжались и после убийства Эрика. В Северном я тоже гуляла ночами. Лису к дереву прибила я. Все сообщения на телефон посылала себе тоже я. Номер не определялся, так как все было отправлено на собственный номер. Перезвонить, соответственно, невозможно. В трансе другая часть меня
