– Нина, в последний раз.
– Ну, что ж, пожалуй.
– Ты ангел.
– А ты, по-моему, знал, что я соглашусь.
…мисс Нина Блаунт, чей жених, выдающийся игрок в поло Рыжик Литлджон… мистер Шверт…
– Ах, Адам, если б только ты был так же богат, как Рыжик, ну хоть вполовину так же. Если б у тебя было хоть сколько-нибудь денег…
– Это что же такое, – сказала, внезапно появляясь, заведующая. – Коктейли и патефон после контузии? Слыханное ли дело? Сестра Бриге, сейчас же спустите шторы. А вы все уходите, живо. На моей памяти больные и не от такого умирали.
Мисс Рансибл и в самом деле уже выказывала признаки возбуждения. Она сидела в постели выпрямившись, улыбаясь безумной улыбкой и милостиво кивая забинтованной головой воображаемым гостям.
– Деточка, – говорила она, – это же божественно. Ну, как вы себя чувствуете?… А вы как?… И все пришли ко мне, какая ангельская доброта! Только будьте очень осторожны на поворотах, а то можно вывалиться… Ух, чуть не столкнулись. Вот опять этот противный итальянец… хоть бы знать, что в этой машине для чего устроено… деточка, постарайтесь ехать прямее, еще бы чуть-чуть, и налетели бы на меня… Быстрее…
– Полно, полно, мисс Рансибл, не волнуйтесь, – сказала заведующая. – Сестра Бриге, несите скорее лед.
– Мы тут все свои, – говорила мисс Рансибл с лучезарной улыбкой. – Быстрее, быстрее… Уж я остановлюсь, когда придет время.
В тот вечер температурная кривая мисс Рансибл подскочила до такой высокой точки, что сбежалась смотреть вся больница. Сестра Бриге за вечерней чашкой какао вздохнула, что жаль будет потерять эту больную. Такая славная девушка, и умница, только очень уж возбудима.
В гостинице «Шепард» Лотти сказала Адаму: – Этот дядька опять вас спрашивал.
– Какой дядька, Лотти?
– А я откуда знаю? Тот же, что и раньше.
– Вы мне ни про какого дядьку не говорили.
– Разве? Ну, значит, запамятовала.
– Что ему было нужно?
– Не знаю. Что-то насчет денег. Небось кредитор. Сказал, что завтра опять зайдет.
– Так вы ему передайте, что я уехал в Манчестер.
– Передам, голубчик… Винца не хотите выпить?
Позже в тот же вечер Нина сказала: – По-моему, ты сегодня даже не особенно рад.
– Прости, пожалуйста. Тебе со мной скучно?
– Я, пожалуй, пойду домой.
– Да.
– Адам, милый, что с тобой случилось?
– Не знаю… Нина, тебе никогда не кажется, что так не может продолжаться?
– Что именно? У нас или вообще?
– Вообще.
– Нет… к сожалению, нет.
– Наверно, ты права… что ты ищешь?
– Платье.
– О,Адам, что тебе наконец нужно? Ты сегодня совершенно невозможен.
– Давай помолчи! Нина, хорошо?
Позже он сказал: – Я бы все на свете отдал за что-нибудь новое.
– Новое вместо меня или вообще новое.
– Вообще… Только ведь у меня ничего нет… какой смысл говорить?
– Адам, родной мой…
– Да?
– Нет, ничего.
Когда Адам на следующее утро спустился в гостиную, он застал там Лотти за утренним бокалом шампанского.
– Что, улетела ваша птичка? Ну садитесь, выпейте. Кредитор этот опять заходил. Я ему сказала, что вы в Манчестере.
– Вот и отлично.
– А он, представьте, даже обозлился. Сказал, что поедет вас искать.
– Еще лучше.
И тут случилось то, чего Адам с ужасом ждал уже много дней. Лотти вдруг сказала: – А кстати, мне вы ведь тоже кое-что должны.
– Знаю, знаю, – сказал Адам. – Я все собирался попросить у вас счет. Вы распорядитесь, чтобы его выписали и прислали мне как-нибудь на днях, ладно?
– А он у меня здесь, уже готов. Батюшки мои, сколько же тут за одни напитки!
– Да, просто ужас. А может быть, часть этого шампанского брал судья, как вы думаете?
– Вполне возможно, – согласилась Лотти. – У нас частенько получается путаница с записями.
– Ну, все равно, спасибо, я вам пришлю чек.
– Нет, голубчик, – сказала Лотти, – вы лучше выпишите его прямо здесь. Вот вам перо, вот чернила, а вот чистая чековая книжка.
(Счета у Лотти предъявляют нечасто и нерегулярно, но уж если предъявят, от них не отвертеться.) Адам выписал чек на 78 фунтов и 16 шиллингов.
– И два пенса за бланк, – сказала Лотти.
– И два пенса, – приписал Адам.
– Вот и умница, – сказала Лотти, промокнула чек и заперла его в ящик стола. – Смотрите-ка, кто сюда пожаловал. Мистер Какбишьего собственной персоной.
Это был Рыжик.
– Доброе утро, миссис Крамп, – сказал он официальным тоном.
– Подсаживайтесь к нам, голубчик, выпейте винца. Я ведь вас знала, когда вас еще на свете не было.
– Приветствую, Рыжик, – сказал Адам.
– Послушайте, Саймз, – сказал Рыжик, в замешательстве глядя на бокал, оказавшийся у него в руке. – Мне нужно с вами поговорить. Можем мы пройти куда-нибудь, где нам не помешают?
– Да не буду я вам мешать, мои милые, – сказала Лотти. – Говорите себе сколько душе угодно. А у меня дел невпроворот.
Она ушла, и тут же в гостиную донесся ее громкий голос, распекающий лакея-итальянца.
– Итак? – сказал Адам.
– Дело в том, что я хочу сказать вам одну вещь, которая может показаться вам чертовски неприятности все такое, но, понимаете, я хочу сказать, что победа досталась достойнейшему, только я, конечно, не имею в виду, будто я достойнее вас. Это бы мне и в голову не пришло. И уж, во всяком случае, Нины ни вы, ни я не достойны. Просто мне повезло. Вам-то, конечно, здорово не повезло и все такое, но, однако же, как подумаешь, ну, в общем, вы, черт возьми, понимаете, что я хочу сказать?
– Не совсем, – сказал Адам ласково. – Давайте повторите еще раз. Это что-то насчет Нины?
– Вот именно, – вдруг зачастил Рыжик. – Мы с Ниной помолвлены, и я попросил бы вас не вклиниваться, а то вам же будет хуже. – Он умолк, несколько смущенный собственным красноречием.
– Из чего вы заключили, что я вклиниваюсь?
– Она, черт возьми, обедала с вами вчера вечером, разве не так? И домой вернулась очень поздно.
– Откуда вы знаете, когда она вернулась домой?
– Ну, мне, понимаете, надо было обсудить с ней одну очень важную вещь, и я несколько раз звонил ей, а она ответила только в три часа ночи.
