бросает икряные лепешки на землю, вываливает, не утруждая себя тем, чтобы нагнуться.
— Ну не еду же бросай… — вздыхаю.
— Так сам сказал, что с ней станет? — удивляется близнец.
Сам распрямляется, разминает затекшие мышцы — ну как попробуй груз по лесу нести — и широко зевает.
— Дрочень, а Дрочень, — при зевке не закрывает рот рукой. — Честно сказать?
— Ну скажи, я если что только за честные разговоры, — я аккуратненько перекладываю лепешки из икры, все таки негоже вот так им на земле прямо лежать. Я конечно не против, если Мирослав привычен с земли есть, но мне в принципе прошлого раз с грибами хватило, когда я вместе с мякотью золу жевал, когда на зубах скрипело.
— Я что думаю, Дрочень, прав ты, наверное, что ничего хорошего от Доброжира ждать не стоит. Вот он меня тебе в помощнички снарядил вроде как. Так ведь теперь с земельки этой будет с тебя, как за нас двоих спрашивать…
— Будет и будет, — мне эта мысль тоже в голову приходила на самом деле еще накануне в селении, но когда ты уже должен возвращать все во сто крат, подобный «спрос за двоих» ничего особо не поменяет. Правда у меня на тот момент и возвращать нечего было, а тут целая грибная плантация теперь есть, с которой при желании можно развернуться.
— Только мне свою часть платить нечем будет… — как то совсем грустно добавляет Мирослав, берет одну из торфянных лепешек, долго в руках крутит и никак понять не может — зачем они мне понадобились и что я с ними делать собрался.
— Слушай, ну то, что нечем платить — это пока, — отвечаю. — Если ты будешь стоять руки в боки, то за правду нам нечем будет расплачиваться, — объясняю своему новому помощнику терпеливо. — Поэтому переводим дух и к делу. Уговор?
Блин, так если разобраться, я прям как староста, правда не селения, конечно, а болота, но вот свой помощник у меня теперь тоже есть, прям как у Доброжира.
— Слушай, а может ну его? Пока не поздно деру дать? Вон у нас теперь губов сколько, на год хватит! Можно при желании с собой утащить и перепродать… не?
— Губы сырые хочешь снова лопать? — приподнимаю бровь. — Насколько тебе этого урожая хватит?
Уверенность, с которой я говорю свои слова тут же передается Мирославу. По крайней мере он как ни в чем не бывало берет аппетитную лепешку из высушенной икры и начинает подщипывать с краев — не надкусывать, а именно подщипывать, отправляя маленькие сухие икринки себе в рот. Проголодался? Так только ели вроде. Или имеет дурацкую привычку — есть, когда нервничает? Последнее лучше бы исключить, потому как нервничать придется не мало, а что бывает если сушенной икры переесть — известно тоже. Не хотелось бы чтобы мой помощничек бегал в лес в первый же день.
Я кстати понимаю, что близнеца нужно чем-то занять, пока он у меня все запасы лепешек икорных не переел. Да и бездействовать тоже хватит. Поэтому распоряжаюсь сперва наперво натягать хвороста для костра с округи. Благо этого добра в лесу выше крыши. И теперь, когда у нас в наличие есть огниво, сложностей по части разведения огня тоже не будет и танцы с бубном можно оставить позади. Хотя я и понимаю, что огниво — это не зажигалка и помучиться с ним тоже придется. Вся надежда на то, что мой помощничек с огнивом лихо управляется.
Мирослав, заслышав мою просьбу о сборе хвороста для костра, тут же соглашается — после ночи, проеденной у дреговичей в селении и после калорийной похлебки (потому как уверен, что утренние корешки, которые нам на завтрак подавали не придали сил, хотя заразы вкусные были), близнец быстро восстановился и теперь выглядит таким же свежим, как только что сорванный с грядки огурец. Аж искриться весь и готов к делу. Физическая нагрузка ему только в радость, тем более, что его рана на голове, в отличие от моего ранения в боку, на поверку оказалась самой обыкновенной царапиной. По словам самого Мирослава — ему по балде сосновой веткой съездило, когда по лесу бежал, от князя и дружинников улепетывал. Моя рана, конечно, тоже заживает, но все же не так быстро, как хочется.
— Целину будем осваивать? — вворачивает он еще одно слово, даже словосочетание, которое услышал от меня не так давно. — Это ты тоже у хазар услышал? Про целину?
— Что-то типа того, — соглашаюсь. — Сейчас костерок разведем и губы будешь срывать, чтобы наш урожай не пропадал.
В итоге Мирослав отправляется по дрова, я провожаю его взглядом. Сам размышляю с чего начать и как добро дреговичей освоить по уму.
Как так получилось, что Доброжир со мной на болото Мирослава отрядил, на этом остановлюсь, пожалуй, подробнее. В этом, собственно, и заключалось предложение сельского головы, которое он озвучил мне на лобном месте с глазу на глаз, когда мужики деревенские кто куда разошлись. Доброжир поюлил немножко в свойственной ему манере ходить вокруг да около, а потом мне доступно и последовательно объяснил, что селяне дреговичи после судебного поединка разойтись по домам то разойдутся, и вроде как вопросов к Мирославу больше не будут иметь. Но вот незадача — идея о том, что пришлый близнец из нечистых или как-то с оными связан, крепко засядет у сельчан в голове и мирной жизни в селе близнецу не видать, как собственной задницы. Обо всем этом меня Доброжир честно предупредил, когда предложение свое взять с собой на болото Мирослава озвучивал, вернее меня к нему тактично подводил, начав издалека. Мол, так и сяк, в село то Доброжир близнеца Мирослава приглашает и разумеется от слов своих не отказывается, но без ответственности, что люди месные его хлебом и солью встретят. За такое, голова, якобы поручиться не сможет при всем Доброжира желании.
— Мало того, так ночью еще жечь пойдут, на костерок бросят бедолагу, эх не хотелось бы… — мне вспомнилось, как говоря эти слова Доброожир тяжело вздохнул, как будто ему есть до судьбы Мирослава хоть какое-то дело и он искренне за близнеца переживает. — Поэтому ему сперва освоиться в селе Мирославу надо бы, чтобы люди к нему попривыкли, чтобы он в глазах селян попримелькался, а потом уже и спокойно принимать пришлого начнут…
— И что ты предлагаешь? — спросил тогда я напрямую, хотя уже прекрасно понимал, куда голова разговор выводит. — Ты так скажи, чтобы понятно сразу стало.
— Ну-у… ты же у нас человек тоже новый и совсем недавно за селянина, и тоже не сразу освоился
