что знаком с реальной ситуацией. Аня только искоса стрельнула в меня глазами, — у себя в комнате. Позвать?
— Зови. И прикажи на выход с вещами. Я забираю его у тебя.
У сестры задрожала губка, переживает за своего, — да не боись. Побудет у меня во дворце, там до него не доберутся. А мне нужно сообразить, как лучше это дельце обтяпать.
Назад ехали шагом, я просто ослабил повод и конь шёл вслед за остальными.
Самый простой выход, дать Гришке должность, подразумевающую дворянское звание. Я такое уже проделывал. Тогда Гришка станет Григорием, возможно даже с отчеством и вся тяжба пойдёт как между ровней. Можно даже поиметь свой гешефт с этого, наказав за оскорбление оборзевшего боярского сыночка. Вот только мои возможности ограниченны. Лучше всего бы подошло личное дворянство, то есть которое присваивалось за пользу государю и отечеству. Но его присвоение — исключительно царская прерогатива. Дать Грише должность члена моей свиты, опять-таки все свободные штатные единицы заняты, надо обращаться в Москву. В любом случае это потребует времени, а его как раз и нет. Можно, конечно, просто спрятать парня, допустим в моей усадьбе.
Пришлось пригласить Петра Алексеевича Аксакова, моего секретчика. И этот почтенный господин, занимающийся сбором жизненно важной информации, молча выслушал, понимающе кивнул головой и исчез.
К вечеру следующего дня у меня появилась необходимая информация. Я бегло пролистал всё что у нас имелось на некого Афанасия Васильевича Щербатова. Землевладелец из немелких, у него более пятисот четей пахотной землице к югу от Ярославля. Пётр Алексеевич успел собрать и дополнительную информацию. Соседи и знакомые отзываются об Афанасии Васильевиче исключительно благожелательно. Бывший вояка женился во второй раз и решил оставить военную службу. Осел на земле и занялся земледелием. У меня забрезжила пока зыбкая мысль. Надо бы её спокойно обкашлять.
Афанасию Васильевичу годков набежало не мало, на моё приглашение он отреагировал как полагается. Кто же будет его игнорировать, плюя на пока ещё любезное отношение самого наместника.
Выглядит мой гость как дворянин средней руки, одет в традиционно яркие цвета. Лицо в морщинах, смотрит без подобострастия, как человек знающий себе цену и не опасающийся за свою персону. Он явно заинтригован и не будем его разочаровывать. После недолгой прелюдии я перешёл к основному:
— А скажите-ка мне любезный Афанасий Васильевич, что Вы выращиваете на ваших землях?
Мужик точно не ожидал моего интереса к этой области, потому что смутился и не сразу ответил?
— Ну, Иван Михайлович, что земля-матушка принимает в наших краях, то и сажаем. Рожь неплохо идёт, овёс опять-таки, ячмень. Пшеничку правда не стал сажать в том году. А вот под лён поля оставил. Ну и овощи садим, брюкву, капусту и репу. Как же без этого.
Немолодой мужчина явно оживился, когда увидел, что я заинтересован и не собираюсь заснуть на середине его рассказа.
— А урожайность какая?
— Ну, это по-разному. В том годе сухо было, поэтому только сам-два сняли. А вот перед этим даже сам-три вышло. Тут раз на раз не приходится.
Я показал гостю павильоны дворца, но чувствуется, что он здесь как медведь в тесной клетке. Изрядно потеет, опасаясь зацепить неуклюжей рукой дивной работы китайские вазы.
— А идёмте, я Вам свой зимний сад покажу.
Через час мы уже прогуливались по моему парку. Настало время для главного, и я махнул рукой. Тут же к нам заторопилась троица слуг. Один нёс лёгкий столик, остальные закуски:
— А что, Афанасий Васильевич, не перекусить ли нам?
Тот растерянно смотрит как шустро сервируют немудрёной закусью наш столик. В центре стоит лафитник с моей крепкой настойкой. А в тарелочках рыбные и мясные закуски. В красивых тарелочках картофель, приготовленный несколькими способами. Это отварной с подливкой из жареного лука. В виде чипсов с тремя видами соусов и нечто похожее на белорусские драники.
— Это можно, — мой сегодняшний гость радостно потёр руки. Видать любитель этого дела. Слуга разлил настойку и мы выпили. Оба дружно крякнули и протянули руки к закуске. За два с половиной часа общения проголодались. Вот только я проигнорировал все блюда, зато выбрал румяный драник и макнул его в сметанный соус. Со смаком откусил половину и облизнулся.
Вся эта комедия рассчитана на интерес моего собеседника к чему-то новому. А когда я после очередной рюмки аппетитно макнул чипсы в тёмный соус и отправил в рот, он не выдержал.
— А что это за овощ такой Вы едите, Ваше Высочество?
— Это? Ну сейчас вся Европа с ума сходит от него. Привезли голландцы из-за океана. Очень вкусный и полезный продукт оказался. Вот только не все могут позволить им питаться. Европа то по сравнению с Россией мала, пахотных земель мало. Вот и выращивают только для барского стола. Да Вы попробуйте, рекомендую драники со сметаной. Вкуснотища.
Мой визави осторожно откусил, прожевал, задумчиво откусил ещё. Потом я положил ему чипсы, эти ему понравились больше. А отварной с луком картофель он почти весь съел.
Ну вот, не зря день прошёл. Вроде понравилось:
— Не может быть, сам-шесть и более? А наши земли подойдут заморскому продукту?
А через полчаса я угостил его в своём кабинете кофе. Бедолага, решил, что я его отравить хочу. С трудом проглотил отпитое и попросил воды.
Чуть не забыл, что звал его не только для того, чтобы убедить посадить новые культуры.
— А семейство то у Вас великое, Афанасий Васильевич?
— Да какой там, супружница померла годков восемь как. Остался только Сашка, сынок. Он один у меня, была ещё дочка, да бог прибрал.
Ну, теперь с него будто клещами надо вытягивать нужное. Но вскоре я всё-таки узнал, что Сашке только шестнадцать годков и отец им не шибко доволен. Сына к земле не тянет, ему город подавай. Растёт неслухом, в основном живёт в городском доме у вдовой сестры помещика. Говорил о сыне Афанасий Васильевич неохотно, поэтому не стал его долго мучать.
— Тут такая история приключилась с Вашим сынком. Он в городе был и чуть не стоптал конём маленькую девчушку. А потом ещё ей добавил плёткой. А там случился рядом мой секретарь, вот они и сцепились. Признаю, что мой помощник был не прав. Но нам же с Вами не нужно меряться важностью. Предлагаю договориться полюбовно.
— Да как же так, Иван Михайлович. Ежели каждый смерд будет на дворянина руку подымать, что же это будет?
Через пять минут
