― Как дети? ― спросил он, как только мы сели в машину и тронулись с места.
― Хорошо, ― ответила я, глядя на него. Теперь торопиться уже было некуда, и я могла немного расслабиться.
― Ты сегодня какая-то несобранная.
― Да, утро выдалось непростым.
― Может, нанять няню?
Я посмотрела на него, как на умалишенного.
― Зачем?
― Чтобы тебе было легче.
― Мне с ними и так несложно, ― сказала я, нахмурившись.
― Лана, но ты же устаешь. И учишься еще… Кстати, ты пишешь дипломную работу?
― Да, ― выдохнула устало.
Пишу. По ночам, втихую, когда есть пробел на работе, но ему я этого не скажу. Я отвернулась к окну, чтобы у него не было возможности так меня разглядывать. Сегодня и так едва замазала темные круги под глазами. Несколько ночей над учебниками и за ноутбуком ― и вся красота ушла практически бесследно. Я уже держалась практически на одном честном слове и чистом кофеине. Самое интересное в том, что я не любила кофе, но была вынуждена теперь пить его литрами, чтобы не свалиться с ног. До сдачи дипломной работы оставался месяц, а через неделю мне нужно было представить проект куратору. С таким ритмом я, наверное, просплю трое суток после защиты диплома.
― Лана? ―снова позвал Колин, и я вынуждена была посмотреть на него. ― Ты выглядишь уставшей.
― Спасибо за комплимент, ― вяло пробормотала я. Движение машины усыпляло, и мне хотелось прикрыть глаза всего на минуточку для перезагрузки. Но ехать было недалеко, поэтому я не могла себе этого позволить.
― Тебе нужно больше отдыхать.
Я спрятала за легким покашливанием свой истерический смех. Мне хотелось сказать Колину: «Давай-ка разберем, в какую часть дня я могу втиснуть длительный сон. Утро начинается в шесть, так как раньше просто не могу заставить себя вылезти из кровати. Я быстро принимаю душ и сушу волосы. Крашусь, бужу детей, привожу Ноа в порядок, постоянно подгоняя Вики, потому что вместо чистки зубов она засыпает над раковиной. И хорошо, если при этом хоть как-то елозит по зубам щеткой. Потом я тащу этих «сов» в кухню, чтобы попытаться запихнуть в них завтрак, от которого они отказываются. Я ношусь между ними и кофемашиной, чтобы сделать хотя бы глоток горячего напитка до того, как нам нужно будет выбегать из дома. Параллельно я должна запихнуть в детей хотя бы пару ложек хлопьев. Потом собрать им перекус, одеть всех, подобрав не то, что мне кажется красивым или просто чистым, а то, что хотят они. А хотят, как правило, именно то, что в данный момент в стирке-глажке-старое. Отсюда утренние истерики и недовольства. Ноа еще может упасть на пол в пижаме и устроить лежачую забастовку. Знал бы ты, Колин, как же мне хочется забить на все и прилечь рядом с племянником. На минуточку. Просто прикрыть глаза и поверить в то, что я в нирване. Но я вынуждена уговаривать-угрожать-наказывать-умолять. Потом я наспех одеваюсь сама, забрасываю в рюкзаки ланч-боксы, и мы буквально вылетаем на улицу, потому что уже опаздываем. Всегда. Каждый день. Во сколько бы ни вставали дети. Когда сдаю их в сад и школу, тут же лечу на работу, потому что туда я тоже опаздываю. А все из-за того, что Вики внезапно решила перед уроками обсудить со мной мальчика, который ей нравится, а потом еще и Ноа не хотел меня отпускать.
После работы забот не меньше. Привести детей домой, по дороге заскочив с супермаркет, в котором вместо получаса мы проводим полтора, потому что… «Лана, ну давай зайдем в игрушки! Мы просто посмотрим».
И мы заходим каждый раз. Потому что я люблю этих детей, и мне искренне жаль, что я не могу позволить себе купить им все игрушки, которые они с такой жадностью рассматривают. Потом мы идем домой, и я грызу себя за то, что не могу дать им всего, в чем они нуждаются или чего хотят. Вечер, как всегда, суматошный. Домашние задания Вики, нежелание детей ужинать, беготня по дому и крики. Пока они смотрят вечерние мультфильмы, у меня стирка-уборка-глажка. Потом купание, чтение сказок и укладывание этих вечных двигателей спать. Когда в доме воцаряется тишина, от которой даже звенит в ушах, мне хочется принять ванну и отдохнуть. Но я обхожу дом и собираю разбросанные вещи. После этого принимаю быстрый душ, завариваю ненавистный кофе и сажусь за учебу. Спать ложусь часам к двум-трем ночи, а в шесть я снова на ногах. Скажи мне, дорогой Колин, когда я должна отдохнуть и какую часть этих обязанностей должна переложить на няню?»
Но я, конечно, промолчала. Просто неопределенно пожала плечами и снова уставилась в окно.
― Лана… ― я подскочила от ощущения горячей ладони на своем колене.
― Как Карен? ― спросила я, чтобы прекратить допрос. Обычно этот мой вопрос отрезвлял Колина, и в этот раз все сработало так же. Он убрал руку с моего колена.
Я странная. Казалось, мне так хотелось, чтобы он был рядом. Но те две недели, пока он не вмешивался в мою личную жизнь, и мы общались только по работе, позволили мне наконец посмотреть на мир трезвым взглядом. Колин никогда не принадлежал мне и не будет. Поэтому было логично и правильно пресечь на корню эту его неуместную заботу и нежность. Хотя мне до боли хотелось сжать эту крепкую ладонь и вернуть ее на мое колено. Всего на секундочку почувствовать, что я не одна в этом сумасшествии.
Глава 35Колин
Я скучал по ней. Настолько сильно, что иногда хотелось выть. Мне не хватало ее запаха, голоса, даже грусти в глазах, которая скрывается где-то там в глубине и которую она прячет от посторонних. Поэтому я привлекал ее на работе так часто, как мог. Поэтому сам выходил за своим обедом. Все, лишь бы хоть мельком увидеть ее царственную осанку за столом в открытом офисе. Ее частично скрывала перегородка, но я намеренно замедлялся, чтобы уловить взмах руки, поворот шеи или изящно скрещенные в лодыжках стройные ноги на высоких каблуках.
Лана появилась в моем офисе по просьбе моего университетского приятеля Дилана. Я не люблю брать на работу кого-то по протекции, это ставит в неудобное положение всех участников процесса. Ты не спросишь с такого сотрудника по всей строгости, не уволишь просто так, нужно объясняться с тем, кому ты оказал услугу. Но по какой-то причине я не смог отказать Дилану. Он заверил меня, что девочка очень старательная и ответственная. Сказал, что я должен относиться к ней так, как и к остальным своим подчиненным. Что, если она будет плохим сотрудником, я могу ее уволить, ничего ему не объясняя. И я согласился. И Лана приятно удивила. Хотя и неприятно тоже.
Я слишком много вложил в свой бизнес и дорожу им, чтобы иметь отвлечение в офисе в виде девушки. На каждую из своих сотрудниц я смотрю как на качественный винт или гайку, которые поддерживают на плаву весь стройный механизм.
Но стоило Лане появиться в моем офисе, и все полетело к чертям. Я с первого дня начал сходить с ума. Просто не узнавал себя. Ведь до этого никогда не был подвержен чувствам и не позволял себе расслабиться настолько, чтобы оступиться или серьезно увлечься. Мои отношения с Карен строились на взаимном уважении и выгоде. Она происходила из хорошей семьи, обладала всеми качествами, которые ценились в моем окружении. Карен умела преподнести себя так, чтобы и я, и она выглядели в лучшем свете. Она была спокойной, величественной на встречах и банкетах, и в то же время сумасшедшей в постели. Большего мне и не нужно было. Мы признавались друг другу в любви, потому что так было нужно. Я сделал ей предложение в пафосных обстоятельствах на очередном банкете. Опять же, потому что такого требовали приличия. Признания в нашем кругу принято делать громко и с апломбом, чтобы окружающие могли засвидетельствовать факт помолвки. Так мы связываем себя определенными обязательствами, не давая никому из пары в последний момент соскочить с крючка. Это своеобразная гарантия развития событий.
