а не Алексеев на блудечке… блу…блу…блю! Ты только спи, тчччч, мне просто так поговорить хочется. А ты проснешься и спать меня уложишь.
Тихие звуки, такие, будто Глеб удобнее устраивается на полу, легкий стук о борт кровати, шипение, следом ворчание, а затем мою руку сцапали загребущие пальцы и потянули на себя, не заботясь о том, что к руке как бы еще и тело прилагается. От такого я даже глаза распахнула, думала, одним взглядом выскажу горе-начальнику все, что сейчас думаю, но из-за кровати торчали только затылок и широкие плечи. Вот к ним мою ладошку и пытался пристроить Глеб Викторович, как-то нелепо извернувшись. Пришлось двигаться. Интересно же, что задумал этот дуралей.
Когда Алексеев добился чего хотел и зажал мои пальцы между своим плечом и щекой, он длинно выдохнул, сполз чуть ниже и начал говорить. Слушая откровения начальника, я поняла, что ночь будет длинной, но о-о-очень интересной.
– Хорошая ты, Ань. Светлая девушка. И голова у тебя светлая. Не в том смысле, что умная. Хотя о чем это я, ты умная, конечно. Но я про волосы твои. Блондинка же ж. Помню, пришла вся такая деловая на собеседование. В брючках своих серых и рубашка смешная такая, с огромным воротником.
Ну, предположим, это был не воротник, а жабо кружевное, пару лет назад мне казалось это жутко крутым. Но не стоит отвлекаться на мелочи. Глеб, собственно, и не отвлекался, потерся чуть колючей щекой об мою ладонь и продолжил:
– Я тогда как увидел тебя, знаешь, о чем подумал? Не знаешь, конечно, кто ж тебе рассказал бы. Эх. Подумал, что и недели не продержишься. Почти сразу после учебы, вся такая деловая, глаза горят, а уверенности, ух, и у десяти специалистов не будет столько. А ты взяла и два года продержалась. Представляешь? Как же меня бесят твои постоянные опоздания, у-у-у, каждое утро уволить хочу, а потом ты начинаешь работать и уже не хочу. Хрен Сергееву, а не куколку. Пусть в Москве себе такую умницу терпеливую ищет. А он "влюбился, влюбился", ну дурак же, скажи? Влюблялся я уже в одну блондинку, еще в школьные годы дело было. Такая же хорошая, как ты, была. Таня. Танюшка-хохотушка. Стерва продажная. Познакомилась с Ромкой, он хвост свой павлиний распустил перед ней, она и побежала к нему. У него, видишь ли, папа со связями. Думала Танюшка, что счастливый билет вытащила, но Ромка, он друг знаешь какой? Мужик. Поигрался с ней недельку, за нос поводил и так ни разу не поцеловав и кинул. Сказал, что друга на баб не променяет. Вот я с тех пор и не люблю блондинок. Хорошие вы, конечно, но нафига нам с Сергеевым конфликт интересов. Он светленьких любил с горшка, а я брюнеток люблю вот. Хотя не всех. Марину не люблю. Тоже та еще дрянь оказалась.
Глеб все говорил и говорил, при этом не отпуская мою руку. То перебирая пальцы, то ластясь к ним щекой.
Интересная у нас ночь откровений. Неожиданная, главное. А еще мало понятно из слов Глеба, о чем именно речь. Кто влюбился, в кого влюбился? Зачем его Ромка спаивал?
– Я вот, Ань, смотрю на тебя и столько мыслей в голове. А желаний еще больше. Хорошо, что ты сейчас спишь, а то еще натворил бы дел, а ты потом бросила бы меня. Ну как бросила, с работы бы ушла. А я без тебя уже как без рук. Знаешь, как специалиста найти трудно? А хорошего специалиста? Хотя ты да, ты знаешь. Сама мне сколько раз помогала. А Сергеев мне плешь проел – просрешь свое счастье. Да я… Дурак я. Да. Сижу, как идиот, на полу и сам с собой разговариваю. Ты спи, Ань.. Я сейчас, только не уходи никуда.
Мягко поцеловав меня в запястье, Глеб встал и нетвердой походкой вышел из комнаты. А мне очень захотелось знать, что там еще говорил Роман. Судя по несвязному рассказу Глеба, разговор у них был куда как более содержательный.
Вернулся Викторович быстро, потоптался возле кровати, пару раз тяжело вздохнул, прошелся несколько раз от кровати к своему дивану и снова замер рядом со мной. Все это я наблюдала из-под ресниц и не могла понять его метаний ровно до очередного вздоха и нескольких слов:
– Ох и ругаться ты с утра будешь на меня-а.
А затем Глеб просто взял и с грацией медведя полез на мою кровать. Причем не просто осторожно лег с краю, а видимо, решив не будить, перелез на четвереньках через мою тушку, бормоча всякую чушь…
– Тччч, спи, Ань, тебе шеф приказывает, даже премию выпишет, если не проснешься.
… и устроился за моей спиной, прижав к себе.
– Я вот тут тихонько полежу, а утром извинюсь. Честно-честно.
Смачно зевнув, Глеб еще пару минут повозился, не выпуская меня из рук и, уткнувшись носом в мою шею, затих.
Я осторожно переложила наглую руку со своей груди на талию, совсем она не убиралась. Точнее, убиралась, но возвращалась назад, и решила тоже засыпать. Думать над тем, что я сейчас услышала, мой мозг категорически отказывался. А слушать, как начальник извиняется, я собиралась в отвратительно (для него, конечно) бодром состоянии.
***
Утро началось со звонка телефона, тот уже привычно жужжал где-то подо мной. А мне было лениво. Лениво открывать глаза, искать проклятую трубку, да и вообще шевелиться. Хотя последнее не очень-то и получалось.
Приятная тяжесть ощущалась так… правильно. Тяжесть от руки поперек моего живота и от колена на моих бедрах. Вот только трубка упорно издавала свое противное "жжжж, жжжж". Вытащив не зажатую между нашими с Глебом телами руку, кое-как дотянулась до телефона и очень удивилась, обнаружив у себя в ладони мобильник босса. То есть будил меня даже не мой будильник? Пф… Не глядя скинув звонок, медленно повернулась к сладко сопящему мужчине. Глеб лежал на животе, ну и чуточку на мне, да. И сейчас он, видимо, потревоженный очередным "жжж", старательно прятал голову под подушку, при этом не снимая с меня своих конечностей. Ну точно медведь, только лицо с отпечатками от подушки и волосы дыбом стоят.
Посмотрев на экран его телефона, увидела лаконичную надпись: "Сергеев". Ну что ж, секретарь я или где?
Осторожно высвободилась из-под руки Глеба, встала с кровати и на цыпочках направилась к выходу. Уже в дверях меня остановил тихий, но весьма недовольный голос:
– Куда?
В отпуск, блин, на Карибские острова!
– В туалет, – шикнула
