шутку и покачала головой. В глазах жены плескалось беспокойство, которое теперь передалось и нам.
— Когда Совет отправил меня в пустыню, мне приснился Хираэль. — Она смотрела на Мораэля, а обращалась ко всем троим. — Придворный учёный вашего отца. И я с ним говорила.
— Он рассказал о чём-то, что тебя пугает? — Я отчётливо видел это во взгляде Линары.
— Он сказал, что… — Лина запнулась и замолчала. Как будто существовало нечто плохое, о чём она не хотела нас сообщать.
— Что он сказал тебе, Лина? — Младший брат обхватил её плечи и хорошенько встряхнул. — Говори, не томи! Что бы там ни было.
Лина кивнула и виновато продолжила:
— Хираэль рассказал, что ваш отец по собственной воле покинул Совет. Он отказался от власти, чтобы помочь вам найти жену, вернуться в Эрхейм и занять законное место в Совете. — Лину будто прорвало. Она говорила взахлёб, на одном дыхании и почти не делала пауз. — А чтобы высшие ансуры Совета ему не мешали, ваш отец инсценировал смерть. Он и Хир скрывались в убежище.
Наша жена наконец сделала паузу, чтобы перевести дыхание, а мы трое переглянулись.
— Скрываться в убежище? Не слишком похоже на отца. — Томаэль в этих двух коротких фразах высказал общие опасения всех троих. — Мне кажется, ты просто видела беспокойный сон. Не думаю, что стоит ему доверять.
— Мы можем это проверить, — тут же предложила Линара.
— Отец и Хираэль могли ответить. Но они мертвы. Так как ты хочешь это сделать? — Том нахмурил брови. — Призвать к ответу Совет?
— Зачем же? В пустыне Хир сказал, что у меня есть ключ, который откроет дверь в убежище. Попадём туда — узнаем всю правду.
Линара подняла руки и вытащила из-под одежды свой кулон. Тот самый, который кто-то прислал ей в подарок от моего имени…
— Мальчики, пока я лежала здесь и находилась в забытьи, мне снился один и тот же сон. Он повторялся бесконечно. Я находилась в тёмной комнате без окон. На одной из стен висела тяжёлая портьера из тёмно-синего бархата. А за ней висел огромный портрет красивой женщины с ребёнком на руках.
Я впервые увидел, как после этих слов перекосило лицо Тома. Похоже, он готов был поверить нашей жене.
— Что было дальше, Лина? — тихо спросил старший брат.
— Я подходила к портрету. — Она смотрела Тому в глаза. — Затем снимала с шеи кулон с мыслью, что должна открыть какую-то дверь, и просыпалась. Думаю, речь шла о той же двери, о которой говорил мне Хир.
Я перевёл взгляд на брата. И что-то мне подсказывало, он прекрасно понимал, о чём пыталась рассказать Линара.
— Том, ты знаешь место, которое приснилось Лине? — спросил я напрямую.
— Знаю. — Том тоже не стал юлить. — Я видел портьеру и портрет. Всего однажды. Когда нарушил запрет и тайно прокрался в кабинет отца.
— Теперь я тоже вспомнил, — внезапно озарило и меня. — Ты рассказывал об этом нам с Мораэлем. На том портрете наша мать и Мораэль. Но есть проблема.
— Какая? — Лина вмешалась в наш с Томом диалог.
— Нам не попасть в покои отца. — Я обречённо покачал головой. — Сейчас их занимает новый Первый Правитель.
В нашем разговоре надолго повисла пауза. И лишь спустя некоторое время затянувшуюся тишину нарушил Мор.
— Ты прав, Кас. Вам не попасть в покои отца. Но я смогу. Стихия даркоса мне поможет.
— Мор… — Томаэля заметно напрягло заявление нашего младшего брата. — Что бы ты ни задумал, плохая идея.
— Другого шанса не будет, Том. Я выманю Первого Правителя, а вы откроете портал, пройдёте в покои и найдёте дверь в убежище, о котором говорит Лина.
— Всё равно дурацкий план, — буркнул Том.
Я думал так же. И только Линара кивнула.
— А я согласна с Мором. Но у меня есть просьба. — Она окинула нас взглядом и улыбнулась. — Прежде чем пойдём на дело, я хочу пройти с вами троими церемонию объединения.
— Ну, лично я ничего не имею против тройничка. — Я игриво подмигнул Линаре, чтобы хоть немного разрядить обстановку. И тут же получил ответный испепеляющий взгляд. — Ну, а что? Это же было твоё предложение. Я только поддержал.
Мораэль тоже швырял в меня колючим и совсем не добрым взглядом.
— Я вообще-то вас тут спасти пытаюсь, — обиженно надула губы Линара.
— И мы тебе за это больше чем просто благодарны. — Мор не устоял и счёл своим долгом высказаться. — Мы тебя любим.
За мгновение до последней фразы младшего брата я в очередной раз собирался пошутить. Однако не стал. Теперь шутка выглядела бы крайне неуместной.
Поэтому я просто молча кивнул, соглашаясь с братом.
Мораэль был тысячу раз прав. Мы трое давно влюбились в нашу жену и спасительницу. По самые кончики наших ушей. Даже несмотря на то, что некоторые из нас до сих пор не готовы были признаться в этом вслух.
Под некоторыми я имел в виду Томаэля.
— Кстати о любви. — Старший брат как будто услышал мои мысли. Он шагнул ближе к Линаре, присел перед ней и, взяв за руку, серьёзно посмотрел в глаза. — Лина. Я умею говорить красиво…
— Ну-ну, братец. Не прибедняйся, — усмехнулся я. Кажется, догадывался, что он собирался сказать.
Том зло метнул в меня убийственным взглядом. Явно просил заткнуться.
— Меня с младенчества готовили к тому, чтобы быть Правителем. Меня учили угрожать и убеждать. Я умею говорить о торговле, о политике, о войне, о мире и много о чём ещё. — Он натянуто улыбнулся. Я видел, как сложно ему давалось это витиеватое признание. — Но никто и никогда не учил меня, как говорить с женщиной о чувствах.
От меня не ускользнуло легкое движение руки Линары. Она молча переплела свои пальца с пальцами Томаэля. А он тут же накрыл их соединённые руки ладонью другой руки.
— Лина. Милая. Похоже, я единственный, кто так и не показал тебе свой Мирхолль.
Брат медленно и осторожно поглаживал подушечкой большого пальца тыльную сторону ладони нашей жены.
Она впервые смотрела на него чистыми влюблёнными глазами.
А я впервые не испытывал уколов ревности…
— Знаю, в нынешних обстоятельствах это путешествие невозможно, — продолжал Томаэль. — Но у меня есть кое-что, чего нам четверым явно не хватает для проведения полноценной церемонии объединения.
Старший брат убрал одну руку от руки Лины, сунул её в карман и достал кольцо.
— Детка, я буду рад оказаться в моём Мирхолле с тобой. Если конечно выживем после сегодняшнего визита в покои Первого Правителя и открытия твоей таинственной двери.
— О, Том. Это было самое странное и самое милое предложение руки и сердца, которое
