Сейчас ничего не происходит. Все в прошлом. Надо просто взять себя в руки. Вдох-выдох.
Услышав в моем голосе начинающуюся истерику, Олег перестает язвить.
— Дурное дело ты затеяла, милая. Вон, одна неделю назад тоже решила прятаться, увольняться, а потом сама, закусив подол, побежала просить прощения, и суток не прошло. Чего б тебе там в голову ни ударило, поговори сначала с Максом.
— Я не знаю, кто там перед кем извинялся, — чеканю я, — мне нужно всего лишь побыть одной. С Максом я поговорю, но потом. Я бы уехала домой, но сегодня приезжал Гордеев и сказал, что Каплин все еще на свободе, а по месту прописки он будет искать меня в первую очередь.
— Говоришь, Гордеев в городе? Скоро будет весело, — хмыкает Олег. — То-то я смотрю, некоторые неприятные личности зашевелились. А чего к своему Гордееву не обратилась?
Думаю, Денис скажет, что я белены объелась, и чтобы сидела и не отсвечивала, а не «чудила».
— Олег, я прошу тебя о помощи. Не тяни из меня душу: ты поможешь или нет?
— То есть достучаться у меня до тебя не получится, — тяжело вздыхает Раевский.
— Нет, — подтверждаю я. Пусть думает, что я дурная, мне все равно.
— У меня прям неделя дежавю. Карина, я не знаю, что там у вас такого произошло, но тебе не кажется, что в нынешних обстоятельствах сбежать, ничего Максу не объяснив, не очень хорошо и, я бы даже сказал, совсем жесткого? Что он подумает в первую очередь? А? То-то же. И тогда он тебя из-под земли достанет. А если ты рассчитываешь, что я буду что-то скрывать от Лютого, когда он начнет переворачивать город, то зря.
Да, Олег прав. Макс поставит все на уши, но меня найдет.
— Я напишу ему записку, и потом все ему сама объясню. Мне просто нужно время.
Судя по тишине в трубке, Раевский о чем-то задумывается ненадолго, и через минуту озвучивает свое решение:
— Ладно, Карина. У меня в этом есть свой резон, объяснять не стану. Я сделаю так, что тебя заберут. Но ты оставляешь записку, и предупреждаю, молчать, где-ты, дольше трех дней я не буду.
— Спасибо, этого достаточно, — стараюсь в это поверить сама.
— Зря благодаришь. Ты весьма сильно осложняешь жизнь не только себе, но и мне, и совершенно точно, подкладываешь Максу свинью. Ему сейчас только твоего побега не хватает. Я соглашаюсь только потому, что слышу, что ты на грани нервного срыва. Ты сейчас у Макса?
— Нет, у себя, — мне абсолютно все равно, по каким причинам Раевский идет мне навстречу. — Макс собирается на встречу к Гордееву.
Я выглядываю из окна и вижу отъезжающую машину Лютаева.
— Только что уехал.
— Хорошо. Жди. От меня приедет человек. И если уж тебе так надо играть в шпионов, пароль «Дирижабль».
Глава 45. Похищение века
Спортивная сумка осталась у Макса, поэтому я туго набиваю рюкзачок необходимой мелочевкой: документы, деньги карточки, зарядные устройства, нетбук. Один комплект сменной одежды. Много барахла брать не решаюсь. Стоит мне выйти из подъезда с баулами, как насторожится Лютаевская охрана.
Проходит полчаса, и я начинаю нервничать. Я не знаю, как долго Макс будет отсутствовать, но если исходить из минимального количества времени, то у меня на все час.
Когда я в нервном нетерпении хватаю телефон, чтобы перенабрать Олега, а мобильник начинает трезвонить у меня в руках, я вздрагиваю.
Незнакомый номер.
В последний раз с незнакомого номера мне звонил Комолов-младший.
Не смотря на все заверения Гордеева и Максима, что сейчас Комолыш побеспокоить меня не может, я все равно принимаю вызов с некоторой опаской.
— Алло?
— Карина? — уточняет нетерпеливый голос, принадлежащий судя по всему молодой женщине. — Я от Олега.
— Да, — удивленно отвечаю я.
Не знаю, чего я ожидала, когда Олег пообещал, что меня заберут, но точно не этой эротичной хрипотцы от его посланца.
— Черт, забыла! «Дирижабль»! — ворчливо дополняет девушка. — А я Лиза, и я Олега убью!
Я теряюсь окончательно, но хотя бы сомнения в том, что это ловушка от Каплина, у меня пропадают.
— Так ты готова? — спрашивает Лиза. — Я жду у подъезда, давай шустрее, а то ко мне тут какие-то шкафы клеятся.
— Уже бегу.
Я срываюсь с места. Все вопросы я смогу задать потом, главное, уйти от Макса подальше.
Вентели все перекрыты еще полчаса назад, все штепсели вынуты из розеток, я запираю двери и скатываюсь вниз по лестнице, не рискуя пользоваться лифтом. Наверно, у меня уже крыша едет, но, если бы была возможность, я бы через чердак вышла в другой подъезд. Можно подумать, Макс удерживает меня силой. Хотя я еще помню его угрозы про меры, которые мне не понравятся.
Выходя на солнышко из прохладного темного подъезда, я не сразу понимаю, куда именно мне следует подойти. Проморгавшись от лучей, бьющих по глазам, я замечаю желтенькую машинку такси, задняя дверца которой распахнута, и выставленные наружу женские ножки, которые бурно обсуждают парни Макса. И не только ножки. Стоит владелице голых коленок наклониться, чтобы подтянуть ремешок на босоножках, как мужики тут же отмечают наличие груди, и то, как удобно держаться за блондинистый конский хвост в некоторые моменты интимной жизни.
Да. Еще немного, и они пойдут знакомиться. Тут Лиза права, а, судя по всему, это именно она.
Я неспешно подхожу к ней. Лиза тоже меня замечает и радостно машет рукой. В целом, у парней должно сложиться впечатление, что ко мне заехала близкая подруга.
— Привет! Карина, да?
У нее и правда голос немного хрипит, словно сорванный.
— Да, — я протягиваю ей рюкзак, и она закидывает его за себя.
Охрана пока ничего не предпринимает, и покосившись на них, Лиза усаживается в такси поглубже, оставляя для меня место с краю. Я все не решаюсь нырнуть следом, но тут удача снова поворачивается ко мне лицом.
В арку въезжает самосвал с песком для детской площадки, и разворачиваясь он скрывает такси от взора охраны. Более того, самосвал встает так, что перекрывает обзор подступов к подъезду. Если я сейчас незаметно сяду в машину, парни могут решить, что я, отдав рюкзак подруге, просто вернулась к себе.
И я шмыгаю внутрь.
— Поехали дальше, — командует Лиза водителю.
Пожилой мужчина быстро разворачивает такси и, повернувшись к охране другим бортом мы выезжаем из двора. Лиза еще открыла со своей стороны окно и послала парням воздушный поцелуй, чем вызвала смех и улюлюканье.
Надо думать, весь день торчать у дома, возле которого самое большое событие —
