была сидеть с племянницей, и выдохнул.
Наверное, не стала меня будить и тихо ушла.
Я, пошатываясь, пошел в ванную, сунул голову под кран с ледяной водой и ждал, когда меня немного отпустит.
Вытерся, протер лицо ладонями и снова вернулся в комнату. Еще в коридоре услышал, что звонит телефон Маши, и ускорил шаг.
На дисплее было написано «Вадим», я нажал на ответ и рявкнул:
— Что?
— Где Маша? Я на работу опаздываю!
— Она не у тебя? — мир закрутился перед глазами, а колени ослабли.
— Нет, — удивился Вадим, — я ее жду, мне нужно на работу.
— Сука, — выдавил я и сбросил вызов.
Память не возвращалась, а я невидящим взглядом смотрел в стену и представлял самое страшное. Я знал Машу: она вчера надумала себе черт знает что, это, сука, ее суперспособность.
Снова покосился на таблетки и осел на пол. Перед глазами был мой сон, где Маша падает прямо на улице без дыхания.
Меня колотило от страха за нее. В панике оделся и выскочил на улицу. Осмотрел каждый куст, каждый сугроб, боясь увидеть там ее…
Как раненый зверь бродил по району, останавливал прохожих, спрашивая у каждого, не видел ли ее кто-нибудь.
Так страшно мне не было никогда. В голове пульсировало только одно: «Пусть с ней все будет хорошо, умоляю».
Я остановился, чтобы отдышаться, поднял голову и молился. Неистово, как никогда в жизни. Наверное, в тот день я поверил в бога. Хотел поверить, что есть кто-то выше нас, кто-то всемогущий. Кто-то, кто может услышать мои молитвы и помочь мне, потому что я сломался.
Медленно шел к дому в надежде, что она вернулась. Может, ходила в магазин или просто вышла проветриться…
Свернул за угол и увидел у подъезда одинокую женскую фигуру. Сглотнул и сорвался с места.
— Мама? — сглотнул я.
— Сынок. Марат, что случилось? Ты за мной не приехал, я вызвала такси, но ключей нет. Марат?
Мама подошла ко мне, обхватила мое лицо ладонями и посмотрела в глаза:
— Сыночек, что?
— Маша, — выдохнул я, — пропала. Я дебил, мам. Это я виноват.
— Давно пропала? А ну-ка, пойдем.
Мама попыталась взять сумки, но я не позволил. Забрал у нее и достал ключи.
Меня трясло, в груди все замерзло, заледенело от страха. Я жрал себя изнутри, что позволил себе вечером быть слабым. Сука. Я был ей нужен. Спокойный и уверенный в себе.
А в итоге сломался первый.
Мы вошли в мою комнату, я поставил сумки в прихожую и выдавил:
— Проходи, мам. Осваивайся.
Не разуваясь, дошел до окна, снял с зарядки мобильный и включил его. Пока мой телефон загружался, проверил Машин, но нашел там только сообщение от Вадима, после которого очень хотелось поехать к нему и вынести ему челюсть. Разбить лицо в кровь, чтобы даже говорить с ней больше не мог.
Снежок пищал от радости, гарцуя вокруг мамы, а я проверял сообщения на своем мобильном. Тридцать пропущенных от Гафарова!
Нахрен! Он мне сейчас не поможет!
— Сынок. Марат, выдохни, — попросила мама, — мы ее найдем. Сейчас я переоденусь, и вместе пойдем искать.
— Я… Ма, я сдохну без нее, — признался я, принимая свою слабость.
В тот день я не мог быть сильным, хотелось выть и грызть локти.
— Мы ее найдем, слышишь? Маша — хорошая девушка, и так тебя любит. Я говорила с ней.
— Ты не понимаешь, — взвыл я, — у нее опухоль мозга. Она в любой момент может…
Я не смог выдавить из себя это слово, но мама все поняла. Побледнела и прижала меня к себе, как в детстве. Когда была настоящей, любящей матерью.
Я громко выругался, когда мой мобильный снова зазвонил. Гафаров пьяный, что ли? Нахер названивать, если тебе не отвечают?
— Да, — отрывисто бросил я, — Тим, не до тебя сейчас.
— Машу ищешь?
— Ты… Сука, если ты ее хоть пальцем тронул…
— Придурок ты, Рат. Адрес в СМС скину, приезжай, целая твоя Маша.
Короткие гудки, а я смотрел на маму.
— Поторопись, — мягко улыбнулась она, — я справлюсь.
— Спасибо.
Я оделся в рекордные несколько секунд, вызвал такси и рванул на улицу. Машина приехала быстро, я нырнул в салон, назвал адрес и спросил у водилы:
— У тебя курить можно?
— Судя по твоему лицу — можно.
Я достал сигареты, приоткрыл окно и нервно закурил. Посмотрел на свои руки, понял, что они дрожат, и зло усмехнулся.
Мы доехали без пробок. Водитель остановился у входа в частную клинику, а я переспросил:
— Ты уверен, что адрес правильный?
— Уверен.
Сука, если Тимур пошутил, я его живым закопаю.
Я расплатился, посмотрел на крыльцо и увидел Гафарова, который задумчиво курил, стоя возле урны.
Выскочил из машины и пошел к нему:
— Что за херня?
— Пойдем, по дороге расскажу. Так нажрался вчера, что даже телефон отключил?
— Ты меня не учи. Маша где?
— В палате.
— Какого хера? — прорычал я.
Гафаров меня не слышал, а я охреневал от ситуации. Мы поднялись на второй этаж, вошли в палату, и мысли из головы исчезли.
Маша сидела на кровати по-турецки и грустно смотрела в окно. Повернулась, увидела меня и подскочила, а спустя мгновение повисла на моих плечах, прижимаясь всем телом.
— Наконец-то! Мы с Тимуром весь день не могли до тебя дозвониться, — выдохнула она.
Я хотел уточнить, когда она умудрилась подружиться с Тимуром и что вообще происходит, но молча гладил ее волосы и прижимал к себе со всей силы. Меня медленно отпускал утренний стресс, голова кружилась оттого, что наконец-то она в моих руках, живая, со мной.
— Прости меня, принцесса, — выдохнул я, — если я вчера…
— Я люблю тебя, Марат, — не дала она договорить.
Отстранилась, но только для того, чтобы поцеловать меня. И все. Тормоза слетели, а целовал ее губы как сумасшедший.
Дыхания не хватало, сил, чтобы оторваться от нее, тоже.
Нас отвлек чей-то незнакомый голос:
— Простите, что отвлекаю, молодые люди.
Я резко обернулся и встретился взглядом с пожилым мужчиной в белом халате.
В руках он держал снимки и мягко улыбался, глядя на нас.
Что-то щелкнуло в голове, мысль, что доктор и Тимур похожи, мелькнула, но быстро исчезла.
— Присядьте, — попросил он.
Маша побледнела, ухватилась за мою ладонь ледяными пальцами и сжала, наблюдая, как доктор крепит снимки на специальном мониторе.
Дыхание замерло у нас обоих, а я краем глаза заметил, как напрягся Тимур.
— Карим Тимурович… — выдавила Маша и осела.
Я успел ее поймать, усадил на постель и сел за ее спиной, прижимая к своей груди.
— Не томи, — выплюнул Тимур.
Тот, кого Маша назвала Карим Тимурович, включил какой-то тумблер, и доска под снимками засветилась.
— Смотрите сами, — предложил нам врач. — Что вы видите?
— Ничего, — ляпнул я.
— Именно. Мария, на снимках ничего
