суши, а викинги, как всем известно, приходят с моря, на кораблях. Так что половину расстояния мы преодолели не вызвав подозрения. И, только когда до нас оставалось метров двадцать и мы надели на головы характерные норманские шлемы, англичане сообразили, что пахнет нехорошим. Трэли побросали доски и сыпанули в разные стороны, как испуганные куры. Воины сначала тоже вознамерились дернуть, но высокий мужик, поспешно напяливший на голову блестящий шлем, заорал на них дурным голосом, и они остались. Более того, похватали щиты и копья и построились во вполне приличную линию.
— Один! — бешеным голосом взревел Медвежонок и, обогнав меня, понесся на англичан.
Вообще-то мы так не договаривались. Предполагалось, что Свартхёвди будет тихо-мирно биться в общем строю, не переходя в берсерочью ипостась.
Однако не удержался.
— Бой! — рявкнул я, и мы, выстроившись клином (место Медвежонка занял Хагстейн), припустили следом за Свартхёвди.
Англичане приняли его сразу в несколько копий, но он отбил их все, походя зарубил командира, еще семерых… и у врагов не выдержали нервы. Тут один норман нанес такой урон, а за ним бежит еще целая кодла.
Медвежонок помчался за самой большой группой. Эти, если не разбегутся, точно не сбегут. А остальными следует заняться.
— За ними! — скомандовал я. — Никто не должен уйти!
И мои хирдманы пустились в погоню. Я остался на месте.
Думаю, я мог бы догнать кое-кого из англичан, хотя их подгонял ужас, а он — хороший погонщик. Но даже тяжеловес Стюрмир легко обгонял меня на всех дистанциях. Так что я остался. И занялся делом. Отыскал среди побитых берсерком двух живых, оказал им первую помощь, на всякий случай связал и пристроил в теньке. Скоро у нас с ними будет долгий и содержательный разговор.
Не ушел никто, ясное дело, хотя английские стражники щиты побросали и копья. Не та у них подготовка, чтобы бегать от норманов. Не говоря уже о берсерках. Неспортивно, конечно, рубить со спины. Неспортивно, но правильно. Нас только восемнадцать. Узнают о нашем маленьком отряде — враз в землю втопчут. Я осмотрел труп английского лидера, и он мне не понравился. Ладони в мозолях, предплечья потолще, чем у меня, и все в мелких шрамах. А еще солидная мозоль под подбородком. Верный признак, что передо мной — настоящий воин. И что-то мне подсказывает: в Англии он не один такой.
Перебили всех, но одного оставили. Лейф приволок «языка». Нравится мне этот парень, что тут скажешь?
— Вот, братцы, вам трое пленных, — сказал я норманам. — И… Дикон, Кошачий Глаз, идите сюда. Будете переводить. Главные вопросы: где остальные люди, которые приплыли на этом корабле. Есть ли воины в селении? Видели ли они другие корабли?
Чтобы разговорить английских солдатиков (ополченцев, как оказалось), много времени не потребовалось. Гагара и Хагстейн порезали на бастурму одного из раненых, и двое остальных пленников тут же развязали языки.
Воины в деревне есть. Сам местный тан (это что-то вроде ярла) с личной дружиной в количестве трех десятков. Было больше, но часть полегла, когда брали викингов.
Викингов было две группы. Первая — с разбитого корабля. Этих было немного, измотанных и практически без оружия. Местное ополчение со старостой во главе (он сейчас в деревне) управилось с ними без проблем. Большинство зарезали, а двоих взяли живьем в надежде обменять на денежку. Потом дождались отлива и пошарили среди обломков. Нашли много полезного для хозяйства.
Но потом прискакал тан со своими ратниками, и мародерство пришлось прекратить. Впрочем, появлению тана никто не огорчился, потому что на берег выбросило еще один корабль.
И на этот раз англичанам повезло. Из пятидесяти человек команды осталось всего около двадцати, причем без брони и до предела измученных. Я вспомнил, какими мы были к окончанию шторма (а ведь мы не тонули), и удивился, что Гримар со товарищи были вообще на что-то способны.
Но они — оказались. Заставили англичан повозиться. Взяли плату, считай, один к одному. Правда, лишь потому, что тан вознамерился взять викингов живьем.
И взял. В том числе — вождя, Гримара. Видать, совсем у Короткой Шеи силенок не осталось, если позволил взять себя живьем. Его тан намеревался отвезти в Эофорвик[30] и подарить королю Осберту. А с остальными решил позабавиться сам. Как позабавиться? А по закону. Норманы славятся тем, что грабят святые обители. Вот, как с такими грабителями, с ними и поступят.
Черт! А наша главная ударная сила, Медвежонок, валяется в отрубе и пролежит так минимум до вечера. А ведь просил я его!
— Еще о кораблях, — продолжал Гуннар Гагара. — Они видели паруса. Около десятка. Двигались на север.
Что ж, какой ни есть, а ориентир.
— Кончайте с ними, — распорядился я. — Тори, Эйлаф, берите Свартхёвди и несите к нашему кораблю. Спустить его вниз вам помогут.
— Но, хёвдинг! — воскликнули оба. — Мы хотим драться, убивать…
— Рты закрыли! — рявкнул я. — За Свартхёвди отвечаете собственными шкурами. Если его захотят убить, сначала должны умереть вы. Ясно? Дикон, Уиллы, вы — впереди. Держитесь шагах в пятидесяти. Если что — вы англичане.
— Да они и есть англичане! — подал реплику Лейф. Народ заржал. Весельчак, он и есть Весельчак.
— Лейф, твое место в строю — рядом со мной. Вместо Свартхёвди. Остальные — обычным порядком.
Всё. Построились, побежали.
Душераздирающий вопль мы услышали еще издали. Так кричит человек, которого убивают, и убивают медленно. Однако темпа я не прибавил. Что проку, если мы прибежим на десять минут раньше, но — никакие. Во всяком случае, я буду — никакой. Так под аккомпанемент жутких нескончаемых криков мы добежали до деревни.
Дальше уже не бегом, а скрытно.
Здоровенное, однако, селение. И обработанных полей вокруг — просто глаз радуется. И везде — колосится. Но домишки — никакие. Хижины, а не дома. И церковь посередке — тоже не вдохновляет. Ее будто из глины слепили, кособокая какая-то, только дверь хорошая: толстая, с шишками медных гвоздей.
Перед церковью — площадь. Здесь-то всё и происходит. Но что именно, не видно, потому что густая толпа обступила. Зато я вижу деревянную клетку, в которой сидят забитые в колодки норманы. И Гримара тоже вижу. Рожа у него вся — в засохшей крови, борода вообще черная от запекшихся сгустков. Однако на ногах-руках серьезных ран вроде не видно. Всего в клетке — одиннадцать человек. Выпустить бы их — неплохое подспорье было бы для моего отряда в полтора десятка.
Крик оборвался. Надеюсь, бедняга отмучился.
Толпа разошлась, и я увидел на земле что-то похожее на освежеванную свиную тушу.
