рту появляется горечь, а глаза увлажняются.
Именно эту фразу прошептала мне мать прежде, чем погибнуть на моих руках. Из крови мы рождаемся. В крови мы умираем.
Я перелистнула страницу.
«Двенадцать.
Столько изначально миров показал Шаале Вальгарду, когда открыл ему дверь в мир Света и Тени. Число, которое изначально заложено в основу всего сущего.
Вальгард и его пять воинов из близкого круга ступили на землю Света и Тьмы безоружными. И вернулись с дарами — существа того мира приняли их как своих гостей, ибо были Вальгард с соратниками наполовину людьми, наполовину зверями. Побратим Вальгарда — сын Первой крови — и его четверо приближённых ступили следом на землю Света и Тьмы. И тоже вышли с дарами-элементами, принятые с почестями существами того мира.
А пятый, самый хитрый, ступил на ту землю во всеоружии со своей женой. И вернулись они ни с чем — так думали все, пока не осознали страшную правду о том, какой же урок вынесли те, кто пришёл мир тот с мечом в руке.
Тот, кто ступал с миром, получал дар.
А кто со сталью — выходил Пустой.
Но пустота эта была не простой. Не элемент получал носитель, а сам становился магией. Той, что могла обретать абсолютно любую форму. И иметь абсолютно разную силу.
Те двое стали первыми Пустыми. Их сын — третьим.
Я — лишь девятый в этом роду дома Марриенсен. Но могу точно быть уверенным лишь в одном: всего нас будет двенадцать.
И последнему Пустому будет суждено стать Началом Великого Конца, погрузив мир в Великую ночь».
Маятник продолжал отстукивать свой счёт, а на моей коже появились мурашки. Я сглотнула, с трудом читая рукописный текст. Вникать в него было трудно. Но я раскрыла следующий разворот, где увидела геральдику с головой волка.
— Дом Марриенсен, — прочитала я одними губами. — Один из двенадцати великих родов континента. Магнус Лиулф Нест Амайя Странд Марриенсен — первый своего имени. Ранее один из шести баргатов-фейри северной части континента. Властитель Чёрных пустошей, владелец древнего меча Пламя пустоши, представитель Первой крови. Пустой, прозванный Гибельным. После возвращения лорда Марриенсена из мира Света и Тьмы затонул второй материк, не выдержав его мощи…
В книге имелся набросок внешности Магнуса Марриенсена: высокие скулы, широкие плечи, длинные чёрные волосы, собранные в косу. Особый акцент сделан на глаза — алые, словно кровь.
— Жена Магнуса Марриенсена, Асхейд Марриенсен, — я нашла на следующей странице изображение стройной женщины с густыми чёрными волосами. — По крови Марриенсен, племянница Магнуса. Пустая, прозванная Исцеляющей. До путешествия в мир Света и Тени была на грани смерти, а после — полностью исцелилась и смогла лечить других. В историю вошла как леди, что стала неуязвимой к любому виду оружия.
Я сглотнула, переваривая прочитанное.
Первые Пустые… из-за них ушёл под воду второй континент?!
— Сын Магнута с Асхейд Марриенсен, — значилось дальше. — Герхард Марриенсен, прозванный Безумным…
Я вчитывалась в прозвища Пустых, навевающих ужас, пока не дошла до последних трёх представителей рода.
Из двух имён на развороте чётким сохранилось лишь имя Кироса Лиулфа Давена Амайя Аскер Марриенсена. Имя его младшего брата поплыло, будто на чернила разлили воду.
Кироса прозвали Кузнецом времени — у единственного из рода (после Асхейд) его дар приносил пользу, а не разрушение. Кирос мог выковать что угодно — даже вещи, останавливающие или замедляющие ход времени. А вот его родной брат…
Его прозвали Пожирателем за то, что помимо изменчивости его магии он мог забирать чужие способности.
Я надолго задержалась на изображении воина с чёрными волосами до плечь. Художник не изобразил его лица — лишь наметил горящие алым злые глаза…
Последнюю страницу я перевернуть не смогла. Морально не хватило сил.
Отложив книгу на кровать, я взяла в руки перо и написала на листе вопрос Руне: «Кайл — Марриенсен?»
Я ждала довольно долго ответа драконихи, но так его не получила. Это меня разозлило, и я отбросила лист в сторону, а книгу захлопнула. Однако тут же ойкнула, когда заметила, что обложка изменила цвет на багровый, а вместо цветка на ней проявился герб дома Марриенсенов. Имя автора тоже поменялось на Николаус Марриенсен, как и само название. Теперь на книге значилось: «Двенадцать Пустых».
Я с шумом втянула носом воздух.
Кажется, у Шаяна появилась ещё одна причина меня убить.
* * *
Закат окрашивал небо в алые тона.
Я шла сквозь толпу, прикрыв голову купленным у торговца платком. Переодетая в бежевое платье, моя фигура скользила вдоль прилавков с товаром по нагретым солнцем улочкам. Лучи солнечного светила касались моих щёк и ресниц, а ветер овевал располагающим теплом. Пахло специями.
Эта обстановка снимала тяжёлый груз с моего сердца. Мне хотелось затеряться на этих улицах, подольше побродить по переулкам и подольше вдыхать до боли знакомый аромат детства — хлеба, яблок и корицы. Но я шла к рынку, на котором мы условились о встрече с Кайлом, напоминая себе зачем я так рискую и выбираюсь в город.
Тёплый воздух был словно парное молоко. Мягкий, нежный свет позволял уставшим от чтения глазам отдохнуть.
Мне казалось, что стоило мне пройти через арку из плюща — и я вновь окажусь в родном городе. Услышу оклик матери, смех Ромуса и вприпрыжку побегу к ним навстречу.
Но от Зафри остались лишь пепел и руины. Город был уничтожен пару лет назад, испепелённый пламенем драконов. И, казалось бы, я должна была ненавидеть всадников и Лармар… но то, что я любила в родном городе, погибло задолго до этой трагедии.
Как жаль, что в моих воспоминаниях не остался этот пепел, а всё ещё цвели сады с персиковыми деревьями.
Дневной зной уступал приближающейся вечерней прохладе. Но на оживлённом рынке, куда я вышла, всё ещё стояла жара. На свету блестели камни в украшениях, ветер трепал разноцветные ткани, струился аромат выпечки и сластей.
Остановившись возле прилавка с диковинными ожерельями из драгоценных камней, я провела рукой по ним, ощущая прохладу самоцветов. Присутствие Кайла я почувствовала сразу, даже не поднимая головы.
«Пойдём,» — его властный голос прозвучал в моей голове, мгновенно разгоняя приятную атмосферу и будто погружая меня во тьму.
Я обернулась на Кайла, чью фигуру скрывал плащ с накинутым на голову капюшоном. Но увидела лишь его алые глаза, напомнившие мне об изображениях из книги.
Направилась за ним, лавируя в толпе прохожих и пробираясь в другую часть рынка.
Стоило нам покинуть торговую площадь, Кайл повёл меня улочками, будто бы намеренно петляя в переулках.
