и выжила, что училась плавать на глубине без страховки.
— Я бы хотела увидеть маму, — отец собирался сказать что-то ещё, но она опередила его. — И хотела бы узнать, где мои спутники. Мы пережили битву с песочными лилиями, они, должно быть, ранены и взволнованы встречей с моей роднёй.
— Их устроили с должным вниманием, — сказал немолодой мужчина.
Он напоминал полностью седого мастино, и Ясмин с трудом опознала в нем главу Древотока. Вот уж кого помотали годы. Она помнила его молодым и полным сил молодым мужчиной, ровесником нынешнего Лёна или Мечтателя. Любой цветок, достигший звания мастера старел медленно, долго держал юность в теле, а дядя Зеф проскочил семь стадий за пятнадцать лет.
Ясмин не уверена, что хотела бы знать, как это случилось.
Мечтатель расхохотался.
— Их заперли в тихом гроте, дорогая сестренка. Высший знак расположения Бересклета.
Ясмин, отвлеченная на дядины проблемы, даже сразу поняла. А когда поняла, мгновенно встала.
— Они дети Варды, — голос главы Астера остановил ее у самого выхода. — Люди, о которых ты не знаешь ничего, сколько бы лет не прожила с ними. А мы твоя кровь, сколь ненавистной бы она не была.
Ясмин остановилась у самой двери. Взглянула главе Астеру в глаза.
— Кровь отличается от воды на какие-то десять процентов, — равнодушно сказал она. — Безбелковая плазма.
Глава 20
Ясмин промчалась бегом по знакомо-незнакомому дому, выскочила в сад и остановилась, как вкопанная.
Ее детские воспоминания вставали перед глазами и тут же гибли. Это был совсем другой сад. Другой дом. Некогда разделённый на три крыла, как детская вертушка, с сетью внутренних садов, веранд и беседок, теперь он превратился в маленький городок. Яркий и небольшой, словно игрушечный, он лежал в низине сада под ее взглядом. Картонные далекие фигурки людей непрерывно двигались вдоль маленьких полей, садов и ухоженных, одомашненных перелесков, пылала мандариновая роща, горел красным огнём бересклет, опоясывающий сады живой изгородью. Соломенные крыши маленьких домов перемежались деревянными и глиняными постройками. Имея интеллектуальное превосходство, Чернотайя физически проживала примитивный шестнадцатый век, с поправкой на химико-биологический уклон развития этого мира. Натуральное хозяйство, фермерство, животноводство и ткацкие работы. Разве что удобства теперь находились в доме, а огонь и тепло давала многозарядная солнечная батарея.
Откуда здесь все эти люди?
Кто они?
В Чернотайе остался лишь тотем Бересклета и два его ближайших рода-союзника, должные тихо доживать свой век, коли им повезет выжить. А вместо через полтора десятка лет она находит здесь едва ли не целый город. Это как же надо размножаться, чтобы так размножиться?
— Мы назвали его Астрой, — хрипло сказал женский голос.
Ясмин обернулась и увидела Мирту. Тёмные глаза безрадостно смотрели вниз, где весело бежала жизнь.
— Там живут такие, как я, — объяснила Мирта. — Мы приходим в главное поместье к главе Астеру и мастеру Гербе, но они принимают не всех. Работы очень много, а мы пока ещё не приспособились.
— Как ты стала такой? — глухо спросила Ясмин.
Когда-то — теперь можно сказать, в другой жизни — она мечтала о чем-то большем, чем теоретические выкладки в научных сообществах. Наука нуждалась в новых смелых экспериментах. А теперь что-то большее стояло перед ней, и Ясмин не чувствовала ничего кроме ужаса и стыда. Человек, в которого посадили растение. Как она, боже милостивый, ходит?
— Вы не жалейте меня, мастер, — усмехнулась Мирта. — Я совсем не жертва, я продукт собственной вседозволенности. Подсаживала человеческие клетки в ясень, вот и подзаразилась. Я даже думала, что умерла, а денька через три откопалась. Слышали бы вы, как они тут орали. Молодая госпожа в обморок ударилась.
— И сколько вас? — с содроганием спросила Ясмин.
Бросила взгляд в долину, кипящую жизнерадостной вечнозелёной жизнью. Цветные ткани весело перемещались по проложенным тропкам и дорожкам, копошились в полях, собирались кучками и до сада долетал лишь неразличимый гомон. Но если бы Ясмин вслушалась, то услышала бы отдельные голоса — смеющиеся, веселые, печальные, усталые…
— Много. Нас куда больше, чем хотели бы мы сами. Здесь есть и парочка ваш собственных жертв, мастер. Вы освобождаете на операции место для дополнительного багажа, жертвуете ненужным человеком, а он не всегда и умирает. Говоря по правде, он никогда не умирает, но вот сохранить сознание и привести себя в относительно человеческий вид может не каждый. И не всегда.
Мирта усмехнулась, внимательно отслеживая ее реакцию. Лицо Ясмин совершенно окаменело. Прошлое, к которому она даже не имела отношения, находило ее везде.
Зато стало понятно, что случилось с погибшей Ли. Она правильно выжила. Вряд ли по собственному желанию, но она шла за ней, ориентировалась на знакомое лицо/запах/цвет. Возможно, и человеческий облик она приняла, лишь когда Ясмин грозила опасность.
— Думаю, исследователей, когда-то примкнувших к эксперименту, здесь куда больше, — дипломатично улыбнулась Ясмин.
Она больше не хотела здесь находиться. Не могла.
Этот душный, ставший незнакомым сад, вишни, росшие вдоль обрыва давно срублены, и окно воздуха падает в эту страшную низину. На человеческие аллели, срощенные с растительной днк. Какой будет эта страшная новая раса, созданная любопытными человеческими руками?
— Я должна идти, — сказала она замолчавшей Мирте. — Но совершенно не представляю куда.
— Я покажу, — Мирта хрипло откашлялась.
Грот был расположен под водопадом в старой южной части сада, но у этого незнакомого Ясмин сада не было никакой южной части. Было только чёрное кружево ограды над обрывом, падающим в живую низину.
— Мы перенесли его в западную часть, пойдемте, мастер.
Ясмин автоматически двинулась за Миртой. Как можно перенести целый грот? С водопадом! Быть может, у них в семье завёлся Гарри Поттер, пока ее не было дома? Она же завелась. Мол, вингардиум левиоса, и водопад теперь будет на западе, потому что это удобно.
Ясмин вздохнула и двинулась по каменистой дорожке за Миртой. Здесь и впрямь росли те самые дубы, про которые ей рассказывала истинная Ясмин. Они не пели, не танцевали и не разговаривали, и с ними было приятно иметь дело. Под ними цвели мышиный лук и барвинок, и проглядывали редкие шляпки поддубника. И с ними тоже все было в порядке.
Грот вырос перед глазами внезапно, хотя шум водопада, Ясмин слышала ещё в саду. Они давно вышли за пределы домашнего сада и спустились по бывшей звериной тропе в лес. Если бы она обернулись, то увидела бы самый угол дома, просвечивающий белой кладкой сквозь разноцветный вьюн и персиковые деревья, закрывшие зелёной гривой калитку.
Водопад ломился в высоты в два десятка метров, разбиваясь блестящей пеной о зеркало лесного озера, а к
