твоё сердце кровоточит изнутри? Только скажи мне правду. Не обманывай, Кэрхильд.
Демон побери, как он догадался о моей боли?! Я посмотрела в лицо дяди, и возникло совершенно дикое ощущение, словно он проникает в мои тайные мысли, опутывая их серебристыми нитями паутины и вытягивая наружу. Само собой вырвалось:
— Я… мне кажется, что Альтен забрал частицу моей души, и болит… Да, как ты сказал. А если они с Тимнией поженятся, я, наверное, умру. Или сердце разорвётся.
Выпалив всё это, я в ужасе прикрыла рот рукой. А дядя вскочил с места, выпрямившись во весь рост, и шагнул ко мне, сверкая глазами. Увидев, как переменилось его лицо, я вся сжалась. Это был чужой, страшный дракон, не тот, кого я знала и любила. Теперь я легко могла представить дядю в роли призывателя нечисти, окружённого пламенем, готового натравить демона на жертву…
— Кэрхильд, ты понимаешь, что происходит?! Вы с ним должны были стать парой! Если Альтен окажется в паре с Тимнией, с тобой случится то же, что было со мной много лет назад! Ты начнёшь сходить с ума, ожесточишься, озлобишься и себя впоследствии не узнаешь! А когда очнёшься, будет поздно…
Я кусала губы, не зная, что ответить, чувствуя не только ярость его, но и боль, и чёрные воспоминания.
— Такого не должно произойти. Никогда. Или Альтен бросит эту девчонку, или очень сильно пожалеет о своём поведении, — рука в белой перчатке сжалась в кулак, и я вспомнила записи на языке джейлари. Те, что в шкафу. С формулами для призыва нечисти.
Страх за Альтена и решимость не допустить новых ужасов волной захлестнули меня. Я вскочила на ноги и вскинула подбородок, глядя прямо в глаза этому чужому дракону, который, наверное, и был истинной сущностью моего дяди.
— Пожалеет? Ты напустишь на него демонов?!
— Кэрхильд…
— Как было много лет назад, в Тэни и остальных деревушках?
Наступила тяжёлая, поистине давящая тишина, и я увидела на лице дяди такое выражение, словно я его ударила. Он даже попятился.
— Откуда… кто тебе об этом рассказал? — медленно произнёс он.
— Какая разница! — Мне стало горько, и я поняла, что и правда надеялась, будто бы эта жуткая история про демонов — ложь или преувеличение. Вопреки здравому смыслу, говорившему, что к пожизненному заточению в Ирлигарде не приговаривают просто так. За один лишь тёмный дар.
Я напомнила себе, что должна быть сильной, и продолжала недрогнувшим голосом:
— Знаешь, я видела в Синей Библиотеке усложнённые формулы вызова демонов…
— Ты копалась в моем шкафу, не спросив разрешения?! — придя в себя, возмутился дядя, но я парировала:
— А ты без спросу залез в мои мысли! И пытаешься сделать это снова! Думал, я не замечу?! — Я вновь ощутила мягкое, но очень настойчивое прикосновение невидимых паутинок. Может, кто-то действительно не заметил бы, но не я, с моей-то антимагией! Разозлившись ещё сильнее, я представила, что со звоном рву тонкую серебристую нить на части. Вторжение немедля прекратилось, а дядя, ошеломлённый, схватился за голову.
— Твой дар, унаследованный от Роники…
— Да, он растёт не по дням, а по часам! И если ты позовёшь эту свою нечисть, если она нападёт на Альтена или ещё кого-то невинного, то знаешь, что я сделаю?
Теперь и дядя смотрел на меня так, будто перед ним стояла чужая драконесса, а не его любимая — любимая ли, спрашивала я себя, — племянница Кэрхильд. Мне даже показалось, что он немного испугался.
— Нет, я не выдам тебя квизари. Я просто… отниму у тебя магию, — говорить становилось всё труднее, — кроме… кроме умения оборачиваться драконом. Будет столько, чтобы ты остался жив… но больше никому не причинил зла!
— Ты не сумеешь отнять мою магию, — резко ответил дядя, — не забывайся, Кэрхильд! Ты ещё не настолько сильна!
Я болезненно улыбнулась.
— У меня есть фамильяр. Он мне поможет.
Развернувшись, я пошла прочь, зная — если останусь, то, в конце концов, размякну и начну плакать. А тогда дядя легко одолеет моё сопротивление. И — кто знает? — может, чтобы я ему не помешала, запрёт где-нибудь.
— Кэрхильд, не смей уходить! Ты даже не дослушала! — Дядя рванулся за мной. Я вздрогнула, испуганно оборачиваясь… и вокруг него вырос такой высокий купол антимагии, что едва не пробил потолок.
Мы оба замерли. Опомнившись, я выбежала из столовой. Похоже, что и дядя опомнился, потому что призывал меня вернуться и выпустить его заметно смягчившимся голосом. Но я, не слушая, буквально скатилась вниз по лестнице.
И остановилась, тяжело дыша.
— Что теперь будешь делать? — неожиданно прозвучал в моих ушах голос Замка-Артефакта. — Если Дааль что-то планирует, этот купол его надолго не задержит, хозяйка.
— Я его предупредила, — угрюмо отозвалась я. — Пусть делает выбор, а мне нужно поговорить с Альтеном. Придётся вернуться в академию и ждать. Если я пошлю письмо, вряд ли зелёный его прочтёт. Свадьба же, все дела… И Тимния, если рядом будет, просто сожжет моё послание!
— А нам что делать, госпожа Кэрхильд? — пискнула мышь-смотрительница, оказавшаяся рядом. Она выглядела глубоко опечаленной. Я вздохнула и подхватила Эллейн на руки, чтобы ласково погладить по мягкой белой шерстке.
— Вам — ничего. Демоны не питаются иллюзиями и волшебными артефактами, им нужны только души.
Но Эллейн решительно спрыгнула на пол и заявила:
— Нет, госпожа Кэрхильд, кое-что мы всё же сделаем, а именно, серьёзно побеседуем с вашим дядей, верно, Замок? — Получив подтверждение своим словам, мышь-смотрительница продолжала: — И, если он правда задумал что-то страшное, мы остановим его сами.
Глава 10
В академии, как и ожидалось, было тихо — студенты разлетелись по своим родовым замкам. Если кто-то и остался, то не показывался на глаза, и в коридорах я видела одних только фей.
Я шла по золотому ковру налегке — забыла сумку дома, но махнула на это рукой. Всё равно, скорее всего, придётся возвращаться, пусть меня и страшила перспектива ещё одного разговора с дядей.
Подумав, я уточнила у деловитой феечки, пролетавшей мимо:
— Здесь есть кто-нибудь из первокурсников?
Феечка застыла в воздухе, равномерно помахивая сияющими крыльями, и я тоже была вынуждена остановиться.
— В Чёрной Башне, в лаборатории, двое сидят и пьют драконий эгль, — сказав это, фея неодобрительно поджала губки. — Дождутся, что Светлейшая его запретит!
Я покивала в знак согласия, думая про себя, что и мне сейчас не повредит кружечка эгля. Да, на вкус он был отвратительным, но хоть на душе сделалось бы легче.
— Хорошо, благодарю вас. Пожалуй, пойду к себе в комнату, — я хотела ускользнуть,
