расчёты Инга вычислила, что она, пожалуй, будет чуть ниже, ведь ей добавляют роста каблуки.
Алексей отошёл шагов на пять, и людские силуэты превратились в птиц. Ещё пару шагов назад и птицы рванулись, желая вырваться прочь за тесные границы рамы. Закружились по спирали, вскрикнули. Или Алексею это только почудилось? Он потряс головой, и птицы замерли беспорядочными рваными мазками.
— Потрясающе!
Горюнов обвёл взглядом стены и заметил, что, то была не единственная картина Ли.
— Я слежу за творчеством художницы, но этих картин ни разу не видел, — в его голосе звучало неприкрытое недоумение.
— Они не на продажу, — пожала плечами Инга. Синицына старалась говорить ровным, равнодушным тоном, но голос её всё же дрогнул. К своим картинам она относилась с материнским трепетом.
Алексей тем временем перешёл к следующему полотну. Уже в белой раме. Такой же минималистичной и глянцевой. Гладкой, без единого завитка и украшения.
На чёрном холсте сидел белый клоун. Алексей качнулся вправо, и клоун раскрыл рот в беззвучном хохоте, качнулся влево, и черты клоуна исказились, он поплыл и зарыдал.
Дмитрий тоже заинтересовался картинами. Он подошёл к клоуну, но увидел лишь беспорядочные мазки краски.
— Не правильно смотришь. — Даша положила ладонь ему на плечо и заставила отклониться в сторону, так, как это делал Горюнов.
— Ого!
— Нужно уметь видеть.
Дмитрию показалось, что она улыбается. Мужчина обернулся к Дарье, их взгляды пересеклись. Девушка смотрела на него серьёзно, в глазах не было ни намёка на улыбку. Он смущённо откашлялся.
— Что ты загадала?
— О своих желания не рассказывают. Иначе они не сбудутся.
— Интересно, — протянул Дмитрий. — Как же им сбыться если про них никто не знает? Пойди туда не знаю куда?
Неожиданно Дарья засмеялась:
— Ты даже не представляешь насколько прав.
Она резко оборвала смех.
— Не может быть! Вы и есть Инга Ли!
Дед Мороз, он же Алексей Горюнов, ухватил Синицыну за руки, поднёс их к своим глазам и стал по очереди разглядывать каждый палец.
— Конечно! Такие тонкие, такие изящные пальцы могут быть только у художницы.
Инга, не равнодушная к похвале, со слегка порозовевшими щеками, старательно опускала глаза, как того требовала ситуация. Дескать, ну да, она знаменитая художница, её картины с успехом продаются по всему миру. Но это такие пустяки! Ах, оставьте, что в этом такого?
Однако, когда патока комплиментов источаемая в её адрес стала угрожать затопить Синицыну с головой, девушка решительно прервала Алексея на полуслове и напомнила о том, что исключительно духовной пищей сыт не будешь.
— У меня мясо запеченное ещё осталось. И торт. И вообще куча всего. Вы что больше любите? — спросила она Алексея.
— Сейчас я всё люблю. Голодный, словно не ел целую вечность, — честно признался парень.
— Тогда пройдёмте к столу.
— Я бы тоже перекусить не отказался, — потёр руки Дмитрий и двинулся следом за парочкой.
— Не раньше чем вы поможете мне, — уцепила его за рукав Маша.
— Что-то случилось?
— Ничего страшного, но это срочно, — туманно ответила Маша и поманила Дмитрия за собой. Даша, поколебавшись пошла следом.
— Я вас слушаю, — поторопил Ротову Дмитрий.
— А? Да! Сейчас, — девушка собралась с духом, вдохнула, выдохнула и продолжила молчать.
— Итак?
— Даш, помоги! — взмолилась Маша.
— Я не понял, вам нужна моя помощь или Дашина? — не выдержал Дмитрий.
— Мне? Ваша. То есть Дашина. То есть ничья!
— Что-то вы меня совсем запутали, — вздохнул Дмитрий, ероша волосы.
— Подожди, — осадила его Даша. — Что ты хотела, Маш?
— Только не смейтесь, — Маша теребила ленточку на платье, — но мне кажется Инга и Алексей приглянулись друг другу. Давайте оставим их в покое. Пусть наедине побудут.
— Прекрасно, — возмутился Волконский. — Они там будут свою личную жизнь налаживать, а мы тут станем голодать?
— Дим, — сказала Даша, — Маша права. Мы и так Инге весь праздник испортили.
— Не стану я им мешать! Только со стола что-нибудь съедобное стащу и вернусь. Они меня и не заметят.
— Пошли на кухню, — засмеялась Дарья. — Там обязательно найдётся еда. Маш, ты с нами? Нет? Ну как хочешь. — Она взяла Дмитрия за руку, и мужчина с покорным видом последовал за ней.
— Что тут ещё осталось? — говорила Ланская, проверяя холодильник. — О! Салат есть по фирменному Мишкиному рецепту. — Девушка вытащила на стол миску с экспериментальным оливье.
— Что это? — присмотрелся к блюду Дмитрий. — Оливье? А почему с кукурузой. И кто такой Мишка? — Он с недоверием попробовал странный салат. Одобрительно кивнул: — Вкусно, кстати.
— Вот и я так думаю. А девчонкам не понравилось. За горошком рванули. Хорошо что вы вновь на нашем пути попались, иначе мы бы до сих пор попутки тормозили.
— Угу, — промычал Дмитрий. — Так кто такой Мишка?
— А, — махнула рукой Даша, отправляя в рот очередную ложку салата. — Ингин бывший. Купил вместо горошка кукурузу и свалил в закат. Кончилось, — разочарованно посмотрела она в пустой салатник. — Мы мало делали.
— Сейчас ещё что-нибудь найдём, — широко улыбнулся Дмитрий. Он прошёлся по кухне, заглянул в духовку и вытащил оттуда яблочный штрудель. — Сладкое любишь?
— Люблю.
— И я... люблю. — Волконский подошёл к Дарье, перехватил её руку, когда девушка потянулась за чайником. — Оставь, я сам. Где тут чашки?
— В правом шкафчике, — подсказала Дарья. — Заварка там же. — Она подпёрла щёку кулачком и наблюдала за мужчиной, заваривающим чай.
— Прошу. — Дмитрий поставил перед Ланской тарелку со штруделем. Сел рядом. Взгляд его замер на циферблате часов.
— Талантливый человек, талантлив во всём, — жмурилась от удовольствия Дарья, поедая пирог. — Правильно народ заметил. Я сегодня у Инги картину вытребовала. Повешу в гостиной. Или спальне. Нет, лучше в гостиной. Пусть Сашку пугает, — она засмеялась и начала накручивать на указательный палец прядку волос, словно ненароком выпущенную из причёски. — Соколова Ингины картины на дух не выносит. Они ей жуткими кажутся. А мне нравится. Жаль, я не умею рисовать.
— Даш, — позвал Волконский девушку, но Ланская перебила, не дослушав.
— Говорили, что голодны,
