провожали на фронт очередную колонну борцов за республику и воодушевленно приветствовали тореадоров, идущих развлекать население столь любимой местными корридой. Смотря на всё это своими собственными глазами, Геркан желал лишь одного — материться вслух, поскольку совместно с такой откровенной махновщиной, варить кашу было бесполезно. Составлявшие же ему компанию Роман и один французский корреспондент, хоть как-то владеющий испанским, которого только и смогли подыскать им в помощь, наоборот, пребывали в полнейшем экстазе. Они едва успевали менять пленку в своих камерах, выхватывая одни кричащие кадры за другими. Кадры, в которых было народное ликование, но совершенно отсутствовала правда об идущих где-то сражениях.
Но тут, можно сказать, им сильно повезло. Прежде всего в том, что выделяющихся среди местных, словно угольки на снегу, иностранцев весьма споро сопроводили к главе местных анархистов — Буэнавентуре Дуррути. На удивление, из всей нынешней региональной каталонской верхушки, он, наверное, был единственным, кто действительно рвался в бой. Это было странно, поскольку именно в рядах анархистов обычно хватало всевозможных отказников не желавших отправляться куда-либо кланяться пулям. Тут же всё было наоборот. Ни гражданская власть, ни перешедшие на сторону республики армейские, ни флотские, особо не стремились освобождать ту же Сарагосу, захват которой мятежниками полностью прервал железнодорожное сообщение с Мадридом. И лишь колонны анархо-синдикалистов Дуррути, да итальянцы-антифашисты из числа мигрантов, что влились в батальон Маттеотти, устремились на запад, на встречу с окопавшимся в занятых городах противником. Вот к ним и предложили присоединиться советским кинохроникерам, дабы те собственными глазами смогли лицезреть, как ведется местная гражданская война на передовой. Причем, для передвижения товарищам из СССР предоставили, естественно, вместе с шофером, настоящий «Испано-Сюиза» J-12 — один из чуть более чем полусотни построенных. Машину королей, банкиров и прочих богатейших людей мира. Вот тут уже Александру пришлось впасть в экстаз, схожий с тем, который испытывали его попутчики от видов Барселоны. Ведь двигатель этого автомобиля являлся истинным шедевром инженерной мысли и собирался, судя по всему, исключительно рабочими с золотыми руками, да вдобавок инкрустированными бриллиантами. Двенадцатицилиндровый V-образный низкооборотистый почти десятилитровый монстр был способен выдавать аж 220 лошадиных сил и при этом, будучи заведенным, не создавал никакой вибрации совершенно. Хотя, в отличие от своих американских конкурентов производства того же Кадиллака, оказался требовательным к качеству бензина. То, что в СССР лили в баки ГАЗ-ов и ЗИС-ов, убило бы этот движок, пусть не сразу, но быстро и безоговорочно. И, тем не менее, Геркан влюбился в это стальное сердце с первого взгляда. Находись у него в свободном доступе нечто подобное, он мог бы спроектировать целую линейку бронетехники, построенной на одних и тех же агрегатах — начиная от тяжелого броневика и заканчивая, пожалуй, даже средним танком. Пребывая именно в подобных мечтах, он и проделал путь в четверть тысячи километров до города Уэска, что располагался чуть севернее Сарагосы. Именно здесь вскоре ожидалось наступление против окопавшихся на близлежащих возвышенностях мятежников, что не могло не вызывать интереса у обоих гостей из Советского Союза.
— Нда-а-а, — протянул Геркан, уже третий час кряду записывая на камеру то, как почти двухтысячное войско в едином порыве попыталось с ходу сбить засевшего в обороне противника, но, наткнувшись на оборонительный огонь, мигом залегло и даже начало откатываться назад там, где это позволял рельеф местности. — Это вам не это, — многозначительно произнес он в ответ на вопросительный взгляд также занимающегося съемками Романа. — Одной молодецкой удалью войну не выиграть. Думать тоже надо. А вот как раз последнего я тут совсем не наблюдаю. И ведь даже разведку не провели. С ходу сунулись!
Атака на укрепления устроенные мятежниками на «Лысой горе», что преграждала путь к Уэску с юга и юго-запада, откровенно не задалась с самого начала. И тут дело было даже не в огневых средствах противника — судя по всему у того имелось не более трех легких горных пушек и полудюжины пулеметов при батальоне пехоты. Главной проблемой являлось полное отсутствие должного командования и какого-либо взаимодействия у сторонников республики. Анархисты, тут и там на три буквы громогласно посылали своих командиров, пытавшихся поднять свои подразделения в атаку. Итальянцы же вовсе слушали лишь своё начальство, и плевать хотели на пожелания испанцев. Сунувшиеся было вперед эрзац-броневики, называемые на местный манер — «тизнаос», мгновенно получили огненный привет от вражеской артиллерии и прекратили всякое участие в битве. А что касалось артиллеристов. Они просто-напросто загорали, наблюдая издалека, как гибнет хлынувшая вперед настоящей живой волной пехота. И лишь сейчас в их стане начиналось хоть какое-то шевеление, после того как в ту сторону умчался размахивавший пистолетом кто-то из командования колонны. В общем, то, как не надо воевать, было продемонстрировано идеально.
— И что теперь будет? — меняя пленку в своей камере, уточнил Роман. Кадров полнящихся смертью он уже успел наснимать сполна, теперь же кровь из носа требовалось заснять момент триумфа, иначе подобные материалы, будучи отосланными в Москву без «хэппи-энда», могли быть превратно поняты большим начальством. Ведь вид поражения своих возможных ставленников, не был нужен никому. Наоборот! Требовалась красивая картинка их триумфа!
— Если снарядов в достатке, — Александр мотнул головой в сторону дружественной артиллерии, — и найдется хоть один понимающий офицер, то за полчаса они камня на камне не оставят от позиций обороняющихся. Во всяком случае, те еще ни разу не поменяли положения своих пулеметчиков и пушек. Откуда прежде били, оттуда и продолжают вести огонь, насколько я могу судить. Ни ложных позиций, ни запасных. Про окопы и ДЗОТ-ы даже говорить не приходится. Честное слово, прямо смертники какие-то. — Это вообще была какая-то местная особенность совершенно непонятная краскому. Испанцы готовы были строить всевозможные баррикады хоть по десять штук подряд на погонный километр каждой дороги и тропки, но вот копать, за редким исключением, они отказывались наотрез. Были ли тому причиной распространенная чуть ли не везде каменистая почва или же неучастие местных в Первой Мировой Войне, где зарывание поглубже в землю являлось чуть ли не единственным, что сберегало жизнь, Геркан не знал. Однако факт оставался фактом. Желающих подрабатывать землеройками здесь не наблюдалось, ни с той, ни с другой стороны. Вот и рассматриваемые им в одолженный бинокль фортификационные сооружения обороняющейся стороны выглядели как нагромождение поваленных деревьев и камней, но никак не траншеей полного профиля.
Спустя же минут десять его слова подтвердились. Расчеты притащенных с собой десяти пушек, потратив на пристрелку с полдюжины снарядов, сперва накрыли позиции своих коллег по ремеслу, а
