бегемотиху родить!
— На кого больше похожа уже видно? — с интересом спрашиваю я.
— Юля — вылитый Филатов, однозначно, — твердо заявляет Саша, а я несказанно удивляюсь.
— Подожди! Юля? — переспрашиваю подругу.
Саша обреченно вздыхает в трубку.
— Юля, да.
— Так вроде, когда мы обсуждали имена девочек, Юли в твоем списке не было, — припоминаю я.
— Не было. Я и не планировала так называть. Это Филатов, — слышу в голосе Саши лёгкое негодование, — пришел, увидел и назвал. В честь Юлии Ефимовой[8], ты представляешь?
Я не удивлена!
Макс может!
Мне снова так смешно, что я напрочь забываю про боль в желудке и тошноту, так навязчиво прицепившуюся ко мне.
— Я, конечно, попыталась возразить ему, но потом решила, что для него это важно. Это его выбор, — смиренно выдыхает Саша. — А сейчас я смотрю на нее, — продолжает Александра, — и мне кажется, что она — сто процентов Юля! — слышу, как улыбается подруга и замолкает.
Представляю, как сейчас она разглядывает доченьку, гладит ее нежное пухленькое молочное личико, маленькую головку и вдыхает такой совершенный идеальный детский аромат. Крепко зажмуриваюсь и стискиваю веки, чтобы не выдать ненужных эмоций.
Я завидую.
Я завидую подруге.
Доброй белой завистью.
30. Агата
— Какой этаж?
— Третий. Я тебя вижу! Вот, машу тебе, правее смотри, — рыскаю по окнам третьего этажа роддома в поисках Саши.
Вижу улыбающуюся рыжую голову в ужасно широкой сорочке, выглядывающую в окно. Филатова машет рукой и прижимается близко к стеклу. Ее волосы заплетены в косу, из которой торчат медовые прядки, лицо подруги немного отекшее, но широкая счастливая улыбка перечеркивает ее уставший вид.
Я тоже машу подруге и посылаю десяток воздушных поцелуев! Сашка ловит их всех, прижимает к груди и в ответ отправляет свои.
В ее отдельной палате горит тусклый свет, потому что на улице уже стемнело. Не смогла дождаться выписки и приехала повидаться с подругой, тем более Сашуля слезно просила привезти ей обезжиренный кефир, который вместе с подписанной открыткой с поздравлениями я передала через дежурную медсестру.
Помню после рождения Никиты она вот так же упивалась кефиром!
Сашка складывает сердечко указательными и большими пальцами рук и крутит его влево-вправо.
У меня в одной руке телефон, а в другой розовый воздушный шарик с надписью «Счастливая Юлия». Наверное, это становится традицией, потому что практически девять лет назад, я вот также стояла под окнами роддома, держала в руке голубой шар, подписанный как «Счастливый Никита». Разница лишь в том, что со мной рядом находился Игнатов.
Сегодня я стою одна…
Сашка смеется и прижимает ладошку ко рту. Жестами я ей показываю, чтобы она взяла телефон, и набираю подругу.
— Юльку покажи! — прошу Александру.
— Ага, подожди, — скрывается из вида Филатова.
Теперь в окне их двое: Сашуля и маленький сиреневый сверток.
Я не вижу ребенка, только запеленованное тельце и крохотную головку в шапочке. Саша пытается приподнять ребенка, чтобы я смогла разглядеть, но девочке скорее всего неудобно, потому что подруга начинает покачиваться и поглаживать ребенка по головке. Филатова виновато пожимает плечами и прижимает ребенка к груди.
Всматриваюсь в эту идеальную картинку и чувствую, как медленно стекает по щеке слеза. Саша наклоняется и целует малышку, бережно покачиваясь из стороны в сторону. Ее любящий материнский взгляд направлен на своего ребенка, и это настолько волнительно и волшебно, что сдерживаться у меня больше не получается.
Смотрю на них и плачу.
Смахиваю горячую влагу и крепко зажмуриваюсь.
Открываю глаза и вижу Сашу, взгляд которой устремлен не на меня, а мне за спину. Она машет в приветственном жесте кому-то рукой и снова широко улыбается.
Медленно поворачиваюсь, но уже чувствую, кого увижу позади.
Леон стоит в паре метров от меня, опустив руки в карманы джинсовых шорт. Я искренне удивлена видеть его здесь в такое время.
На лице Игнатова тоже некое подобие неверия. Тоже не ожидал меня здесь увидеть?
— Привет, — сдавленно произносит бывший муж.
— Привет, — здороваюсь я и поворачиваюсь обратно к Саше.
Но подруги уже нет в окне.
— Что ты здесь делаешь? — не выдерживаю и вновь оборачиваюсь к Леону, который поравнялся со мной и встал рядом.
Его взгляд устремлен на окно палаты Саши, на меня он не смотрит.
— Макс попросил подкинуть. Привез Саше кое-какие вещи.
Он всё так же смотрит в тускло подсвеченное окно, а я разглядываю бывшего мужа.
Мне так нравится в нем простой летний стиль: шорты, простая футболка и кеды. Он выглядит моложе в этом небрежном одевании, и я узнаю в нем того молодого Леона, в которого когда-то влюбилась: веселого, добродушного парня-студента.
Я уверенна, он чувствует, что я смотрю на него, но предпочитает отстранённо смотреть вперед.
Его рот растягивается в улыбке, и я прослеживаю за его взглядом. Сашка вновь появляется в окне, одной рукой машет, а второй придерживает плотно прижатый к стеклу лист бумаги, на котором большими буквами выведено слово «ЗАПУСКАЙТЕ».
Черт!
Как же я забыла?!
Розовый шарик все еще болтается в моей руке, ожидающий своего выхода. Точнее вылета.
«Запускайте».
То есть … вдвоем?
Мой телефон пиликает сообщением. Открываю мессенджер и вижу послание от Саши: «Вдвоем. Прошлый раз это сработало».
Вот и ответ на мой внутренний вопрос.
Встречаюсь глазами с Сашей. Подруга кивает, а я задыхаюсь.
Игнатов разворачивается ко мне, смотрит на воздушный шарик и мягко улыбается. О чем он думает?
Вспоминает события девятилетней давности?
Чувствую прикосновение теплых пальцев. Мою ладонь, удерживающую ленточку, накрывает рука Игнатова и некрепко сжимает ее. Теперь мы стоим напротив друг друга, смотрим в глаза и совместно держим воздушный розовый шар.
— Раз, — начинает отсчет Леон.
— Два, — продолжаю, еле шевеля губами.
Одновременно поворачиваемся к Сашке, которая с
