Книга За каменной стеной - Мила Дрим

— Диляра, — Руслан вздыхает и прижимается горячими губами к ямочке, что у ключицы, — у тебе и не было мужчины, милая моя. Ты моя — чистая, нежная, любимая, единственная. Иди ко мне.

Я иду. И хотя мне не нужно сделать и шагу, я иду.

Я обвиваю руками крепкую шею Руслана, я вжимаюсь в него вся целиком, чтобы показать, как я нуждаюсь в нём, его поцелуе, в его любви.

Муж подхватывает меня на руки, и вместе мы ложимся на кровать и соединяемся в поцелуе…

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ

— Как ты? — любимый целует меня в висок и ложится рядом. Теплые пальцы нежно сжимают моё обнаженное плечо, взгляд — ласкает лицо.

— Я хорошо, — устремляю на мужа блаженную улыбку. Ловлю его довольный взгляд и спешно добавляю:

— Очень хорошо, а ты?

— Я? — Руслан широко улыбается и сильнее прижимает меня к своему крепкому, обнаженному телу.

Заглядывает в мои глаза и отвечает:

— Я счастлив, любимая.

Я дрожу от его слов, от того, как он смотрит на меня…

Вся я — сосредоточие чувственности, нежности и любви.

Сегодня я познала её в полной мере.

Я узнала, что физическая близость — это удовольствие не только для мужчины, но и для женщины. Я поняла, что если мужчина любит тебя, то он постарается доставить тебе наслаждение, и лишь потом возьмет своё.

Нет на мне того места, где не был оставлен поцелуй моего мужа.

Нет на мне такого места, где бы что-то болело.

Я поражена, обнажена и…

О, Всевышний!

Вздыхаю глубоко-глубоко, так, что легкие до отказа заполняются воздухом.

А потом — ярко осознание окутывает меня, и я понимаю — я исцелилась.

Я, наконец, свободна.

Я не чувствую больше ни страха, ни горечи воспоминаний. Я будто переродилась — сперва — после рождения сына, и теперь, окончательно — после занятия любовью со своим мужем.

— Я тоже счастлива, любимый! — я прижимаюсь к Руслану еще сильнее. Чувствую, что вот-вот заплачу. Но сейчас плакать можно, ведь причина моих слез — радость. Я спешу сообщить мужу о своем открытии. Поворачиваюсь так, что моя обнаженная грудь ложится на его. Нисколько не смущаюсь этой близости. Напротив — я наслаждаюсь!

— Руслан, — я нежно касаюсь его колючей щеки. Муж с улыбкой смотрит на меня. В его взгляде все — любовь, нежность и мудрость. Он все понимает.

— Руслан, — смакую его имя, так сладко оно звучит для меня, — ты меня исцелил. Я больше не боюсь, слышишь? Мне не страшно! Вот тут…

Беру его горячую ладонь и прижимаю к своему сердцу.

— Вот тут уже не болит. Нет ни горечи, ни страха. Твоя любовь исцелила меня. Руслан, ты слышишь?

Обрываю речь, потому что я вижу…

Неужели это так, и глаза моего любимого блестят от слез?

— Девочка моя, — хрипло произносит он, — иди ко мне, любимая.

Его руки обвивают мое тело. Губы прижимаются к моим губам, и мы начинаем целоваться. Сперва — нежно, почти бережно, но совсем скоро наш поцелуй перерастает в страстное соединение губ и языков. Вслед за поцелуями мы с головой окунаемся в ласки и наслаждаемся друг другом.

Счастливые. Любящие друг друга.

— Мне нужно в душ, — я целую мужа в губы, — пока сын не проснулся.

Руслан ведет ладонью по моей обнаженной спине и приглушенно говорит:

— С каким бы удовольствием я бы намылил тебя.

Я чувствую, как мои щеки покрываются румянцем.

— Я бы тоже хотела этого, — подтягиваю халатик и набрасываю его на плечи.

В этот момент Сулейманчик начинает недовольно кряхтеть. Бросаю на мужа вопрошающий взгляд.

— Иди, мойся спокойно, я займусь сыном.

Довольная, я скрываюсь в ванной комнате. Стоит только мне остаться одной, как я спешу к зеркалу. Замираю перед своим отражением. Какая я… Красивая! Глаза горят, счастливая улыбка, волосы — словно уложила — пышные, блестящие. Подмигиваю себе и встаю под душ.

Выхожу и начинаю кормить Сулейманчика. Замечаю, что Руслан уже поменял ему подгузник. Вроде, мелочь, но ни разу не мелочь. Потому что для меня это — всё про любовь.

Муж тоже уходит мыться, а когда возвращается — я уже жду его в кровати. Сын спит, а вот мне спать совсем не хочется.

— Руслан, — протягиваю любимому ладонь. Он нежно обхватывает её и садится рядом со мной.

— Поговори со мной, пожалуйста, — прижимаюсь к нему.

— С удовольствием, — муж обнимает меня. — Тебя интересует конкретная тема?

Задумчиво улыбаюсь:

— Да. Пожалуйста, расскажи, когда именно ты полюбил меня.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ

4 года назад

Руслан

Потягивая минералку, сижу и наблюдаю за происходящим. Громкая музыка долбит по голове. Вздыхаю. В воздухе витает аромат веселья и почти неуловимый запах цветов.

Там, за дальним столиком, назревает какое-то веселье.

Чуть прищуриваю взгляд, делаю затяжку и задерживаю свое внимание на появившейся чете. Узнаю в мужчине Рашида. Мы с ним пересекались по работе, он хотел, чтобы я помог профинансировать его объект. Я отказал — предложение Рашида было несвоевременным, и, что таить, невыгодным для меня.

Рядом с Рашидом его жена. Она что-то говорит своему мужу, тот кивает головой. Взгляд мой скользит дальше и останавливается на золотистой макушке, а потом плавно перетекает на распущенные волосы и замирает на хорошеньком личике.

Юная девушка смотрит куда-то вперед. Она не замечает моего взгляда, а у меня появляется шанс вдоволь полюбоваться ей.

Изящно вылепленные скулы, ровная, светлая кожа без грамма косметики. Носик-уточкой. Само очарование. Розовый румянец придает девушке особую прелесть.

Какой контраст по сравнению с теми шмарами, что окружают меня!

— Что, хороша девчонка, да? — скалится в улыбке Игорь, мой партнер по бизнесу. Почти — потому что бумаги я пока еще не подписал. Они лежат тут, на столе, и ждут моего «автографа».

— Хм, — хмыкаю, делаю глоток.

— Майская роза, вот как её зовут за глаза. Вырастит — разобьет не одно мужское сердце, — Игорь все никак не успокоится. Нервно елозит на стуле, будто ему что-то мешает. А мне хочется прострелить это «что-то».

— Сколько ей?

— 15 исполнилось, вон, видишь, торт притащили. Сегодня день рождения у неё.

Вижу торт, вижу, как девушка задувает свечи.

А в голове у меня пульсирует «15».

Нет, не мой случай. Я слишком стар для неё. От досады сводит скулы, а грудь кусает зверь. Горечь заполняет легкие.

15.

Три года до совершеннолетия. Это много или мало? Смотрю на тлеющий уголек сигареты и решительно