стали отправляться в долгую дорогу, опасаясь встретить наемников Всеволода, и нашли заброшенную избу недалеко от Забытой харчевни.
Иномир подошел к огромной куче дров, которых было так много, что ими можно было затопить все княжеские камины в Вышгороде, и еще бы осталось. Отобрал поленья и вернулся в теплый дом.
Комната была всего лишь одна. Должно быть, раньше это был чей-то охотничий домик. Когда они только его нашли, все было в пыли и паутине. Но Мила довольно быстро навела порядок и создала уют. Иномир по ее просьбе объездил ближайшие деревни и вернулся с тюками одеял и подушек. А кухонную утварь она в харчевне попросила. Ели очень скромно — все же плохой урожай и на их столе сказался, но Мила все равно вкусно и хорошо готовила из того, что было. И Иномир чувствовал себя счастливым в этой крошечной избе с маленькой печкой и низкой кроватью в углу. Где сейчас и лежала Мила, накрытая одеялами, и протирала глаза ото сна.
— Доброе утро, Милослава, — улыбнулся он.
— Доброе. — Мила сладко потянулась, но холод от открытой двери быстро добрался до нее. И она вновь закрылась спряталась под одеяла.
Иномир повесил шубу на крючок, вытащил ноги из заснеженных сапог и зашагал по скрипучему полу.
— Как спалось? — Он взял полотенце, открыл тяжелую крышку в маленькой печке и подбросил поленья.
— Отлично. Только с тобой все же было бы лучше. — Она привстала на локтях, и в ее глазах сверкнули задорные искорки, которые стали ему так нравиться в последнее время.
— Милослава. — Он покачал головой, подошел к ней, присел на кровать и посмотрел на соломенную постель напротив, где спал все это время. — Разве не ты хотела весны и своего дня рождения дождаться?
— Иномир, я же совсем не про это, — смущенно ответила она, подтянула к себе колени и посмотрела исподлобья. — Просто ты намного теплее, чем все эти одеяла.
— Теплее, говоришь, — улыбнулся Иномир, подвинулся к ней поближе и поправил ее взъерошенные волосы. — Боюсь, если вечером после всех наших поцелуев я останусь с тобой под одним одеялом, — он легонько щелкнул пальцем по ее носу, — то кто-то не дождется ни весны, ни своего дня рождения.
— Тогда придется мерзнуть, — вздохнула Мила.
Иномир улыбнулся, запустил ладонь в ее волосы, наклонился и ласково поцеловал. Хотел уже оторваться, как не заметил, что положил руку на плечо Милы, уронив ее в подушки. И вдруг вспомнил, как они здесь поселились и как она сильно стеснялась в первое время. Иномир ее успокаивал, говорил, что никто за такое не осудит. Постелил себе на полу и пообещал, что как снег растает, они попросят того жреца, который будет на свадьбе Кузьмы и кухарки, поженить и их. Но не думал, что так сложно окажется жить вместе.
На заснеженной улице совсем не было никаких дел, а изба такой тесной оказалась, что они постоянно были друг у друга на расстоянии вытянутой руки. И если днем они могли просто обниматься и болтать, то к вечеру, когда все темы были исчерпаны, наступало время поцелуев. Иномир хоть и спокойно держал руки на ее талии, но пальцы все равно нетерпеливо сжимали ее рубашку, а ладони чувствовали тепло и мягкость ее тела, от которого он начинал терять всякий рассудок. Так что к ночи он спускался ворочаться на свою постель. И часто, чтобы потом заснуть, уходил на холодную улицу колоть дрова под светом звезд.
А сейчас она дышала так прерывисто, так громко, что с другой девушкой он бы больше не ждал. Но Мила была не какая-то другая девушка, и ему приходилось сдерживать себя еще сильнее. Только их поцелуи становились все глубже. Она сильнее прижимала его к себе, гладила по рукам и спине. И когда начала приподнимать ткань рубахи, то он уже подумал, что черт с этой женитьбой. В конце концов, она живет с ним в этом мире, а не в своем, с братьями. Но вдруг она оторвалась от поцелуя и серьезно на него посмотрела.
— Иномир, а тебе и вправду очень хочется? — Мила опустила взгляд. — Я бы тогда могла не ждать…
Сердце его так громко стучало, грудь вздымалась, и подумал только об одном: как бы сейчас прижать ее к кровати сильнее и с головой вместе с ней накрыться одеялом. Чтобы в этот холодный и снежный день им стало теплее.
— Милослава, мне и вправду очень хочется, — ответил он и мягко улыбнулся. — Но я подожду. Весной снег растает, пройдет твой день рождения, и мы с тобой поженимся. Здесь, конечно, никто за свободные отношения не осудит. Но я знаю, как для тебя это важно. — Он поцеловал ее в щеку, встал с кровати, поправил одежду, выпрямился и посмотрел на дверь. — Пойду-ка, я, пожалуй, еще дров наколю.
Холодный воздух ударил в лицо, но кровь все еще продолжала в нем кипеть. Иномир набрал в ладони снега и обтер разгорячившиеся щеки.
— Ух, — проговорил он, почувствовав, как ему немного полегчало. Но все равно мысли были заняты только образом Милы, лежащей на кровати. Встряхнув головой, он отошел за избу к поленьям. Взял в руки топор и начал колоть дрова, стараясь не замечать, как фыркает, будто насмешливо, Белогрив.
— Ох, знал бы ты, как это тяжело, — обратился Иномир к коню, размахнулся и со всей силы ударил по полену. Оно с треском разлетелось в разные стороны. Белогрив в ответ опять фыркнул, переминаясь с копыта на копыто. — Ну ничего. — Иномир собрал разлетевшиеся поленья и кинул к остальной куче. — Снег растает, и мы с вами в такое путешествие отправимся. Хочу Милу отвезти далеко на юг. Помнишь, какие там дивные сады? — Он бросил взгляд на коня и улыбнулся. — Ей понравится. А мне-то как понравится! Все же женатым человеком уже буду, и испытывать свое терпение больше не понадобится.
От работы стало жарко, на лбу появился пот, мороз обжигал горло, и мысли медленно успокоились. Он уже хотел бросить колоть дрова и вернуться в дом, как вышла Мила в большой шубе и меховой шапке.
— Иномир, я хотела с тобой поговорить. — Она присела на высокое полено, спрятав голые руки в рукава, и внимательно на него посмотрела. — Тебя что-то мучает?
— Мы же уже об этом поговорили. — Он поставил перед собой новое полено.
— Нет, я не про это. — Она покачала головой и вздохнула. — Ты ночью говоришь во сне.
— И что же я говорю? — Он двумя руками перехватил топор и замахнулся.
— О каком-то ожерелье, — вздохнула она, он резко опустил
