Рад видеть тебя. Заходи, заходи.
Я похлопал папу по плечу, проходя мимо, потом кивнул Трентону.
– Привет, малыш, – сказал я.
Трентон лишь кивнул.
Я прошел по короткому коридору и повернул в гостиную, падая на диван. Тот стукнулся спинкой о стену, но папа ничего не сказал. Он лишь сел в свое кресло-качалку, покачиваясь и глядя на меня в ожидании, что я поведаю ему свои мысли.
Трентон сел рядом со мной, очень осторожно. Таким уязвимым я его еще никогда не видел.
Я нахмурился.
– Ты в порядке?
– Ага, – проворчал он. – Жить буду.
– Я серьезно. Выглядишь паршиво. И ходишь еще медленнее.
– Спасибо, придурок, – проворчал он.
Я посмотрел на отца:
– Это только я так думаю?
– Нет, я тоже ему сказал, – проговорил отец. – Надеялся, что ты тоже что-то скажешь.
Трентон откинулся на спинке и застонал, укладывая голову на подушки.
– Отлично. Я просто медлительный идиот. Мне нездоровится. Но мало того что я инвалид, еще и заболеть! Отказываюсь.
– Не будь придурком, Трент. Если игнорировать, будет только хуже. Особенно когда твой организм и так занят выздоровлением, – сказал я.
Папа и Трентон уставились на меня.
– Какого черта, Трэв? – сказал Трентон. – Ты женился и превратился в моего папочку?
Живот папы заходил ходуном от смеха, я опустил голову и тоже усмехнулся.
– Да пошел ты, – сказал Трентон, все еще глядя в потолок.
– Как твоя новая работа? – спросил у меня отец.
Я откинулся на спинку потрепанного дивана, стараясь найти для себя удобное положение. Он уже не был таким мягким, а местами стал бугристым, но мама выбрала этот диван еще до моего рождения. Отцу пришлось отпустить ее, но за некоторые вещи он все же держался.
– Все в порядке. Мой босс – настоящий козел, но я научился избегать его. – Я посмотрел на Трентона. На его лбу проступил пот. – Трент. Ты сегодня принимал обезболивающее?
Он пожал здоровым плечом.
– Одну таблетку утром.
– Тогда что такое?
– Не знаю, приятель. Просто плохо себя чувствую. Прекрати меня нервировать.
– Как ты сюда добрался? – спросил я.
Автомобиль Камиллы не подлежал восстановлению, и она ездила на стареньком «Додж Интрепид» Трентона, как только немного поправилась.
– Папа заехал за мной на фургоне.
Я посмотрел на папу, который обеспокоенно следил за Трентоном.
– По телефону мне показалось, что ему не очень хорошо, – сказал папа.
– Понятно. – Я встал и протянул руку. – Пап, дай мне ключи. Мы отвезем Трентона в неотложку.
– Что? Нет, черт вас дери, – возмутился Трентон.
– Вставай, – требовательно сказал я.
– Трэв… – Трентон устало посмотрел на меня. – Я не могу себе это позволить.
Я задержался на нем взглядом и вздохнул:
– Я заплачу. Ты едешь.
– Нет, я не могу тебя о таком просить, – сказал Трентон, с каждой секундой бледнея.
– Трентон, вставай, или я переброшу твою задницу через плечо.
Трентон свирепо смотрел на ковер, шепотом ругаясь на меня, но потом все же поднялся. Поплелся вперед. Я забросил себе на шею его здоровую руку, поддерживая Трентона, пока мы шли к отцовскому пикапу.
Я помог старшему брату усесться внутрь, затем отцу. Он передал мне ключи, и я перешел на другую сторону, убедившись, что мотоцикл стоит на достаточном расстоянии.
Достал из кармана мобильник и стал набирать сообщение жене, но, поняв, что лишь растревожу ее, решил написать позже, когда появятся новости. Сел за руль и повернул ключ зажигания. Отцовский фургон застонал, потом стих.
– Не жми на газ сильно, – сказал Трентон. – Перекрутишь двигатель.
Я снова повернул ключ, слушая, как машина рычит, но не цепляет зажигание. Посмотрел на Трентона. Именно он всегда чинил отцовский фургон, но сейчас брат плохо себя чувствовал, и я не мог понять, что не так. Мы постоянно ремонтировали старый «Шеви» отца.
Папа указал на ключ зажигания и покрутил пальцами.
– Попробуй еще раз провернуть, подожди, поверни еще раз, нажав на педаль газа до упора.
Я сделал, как он сказал, и когда вдавил педаль газа в пол, машина четыре раза порычала, а потом завелась. Я включил заднюю передачу и выехал со двора.
Трентон застонал, когда мы подпрыгнули на бордюре, и потом, когда я добавил скорости. Чем дальше мы ехали, тем хуже он выглядел.
– Трэв, – сказал он, закрывая глаза. – Мне не так уж жарко. Остановись.
Я взглянул на него. Его лицо посерело, пот ручьем струился по лицу.
– Черт подери, я везу тебя в неотложку!
Трентон сказал что-то бессвязное и отключился.
Папа прижал его голову к груди, глядя перед собой с явной тревогой.
– Трэвис, – сказал папа спокойным голосом, но за ним угадывался страх.
– Две минуты.
Папа кивнул, зная, что я веду машину так быстро, как только могу.
Мы все подпрыгнули, когда я крутанул руль и завернул ко входу в больницу. Шины фургона завизжали, замедляя свой ход, и мы остановились на парковке для машин «Скорой помощи». Я поставил передачу на парковку и побежал к пассажирскому сиденью. Папа уже вышел на улицу.
Я забрался внутрь, вытаскивая Трентона и закидывая себе на плечо, будто он ничего не весил.
Как только перед нами разъехались двери, девушка на ресепшене бросила на нас взгляд и тут же позвала медсестер. Из двойных автоматических дверей выбежали три женщины в ярких бахилах, толкая перед собой тележку.
Я уложил Трентона на спину, и женщины, замерив его показатели, увезли его за двойные двери.
Папа смотрел ему вслед, потом перевел взгляд на меня.
– Иди с ним, пап, я тут обо всем позабочусь, – сказал я.
Папа кивнул и последовал за лишившимся чувств сыном.
Двери закрылись, и я прокашлялся, глядя на девушку за ресепшеном. Она выглядела невозмутимой, кликнув несколько раз мышью и начав что-то печатать.
– Имя? – спросила она.
– Его имя? Трентон Аллен Мэддокс.
Она вбила имя и кивнула.
– Он уже есть в системе… похоже, недавно был здесь.
Я кивнул.
– О… так это он, тот самый, кто…
Она замолчала.
– Да, нес свою девушку две мили со сломанной рукой, а потом не проронил ни звука, когда ему вправляли кости, чтобы быть в сознании, когда она очнется. Да, это он, – сказал я.
Глаза девушки распахнулись, она снова стала печатать. Как только она закончила, то повернулась к другой девушке примерно моего возраста или даже моложе, брюнетке с короткой стрижкой в ярко-розовых бахилах.
– Эшли, отведи мистера Мэддокса к его брату, пожалуйста. Они во второй палате.
Эшли встала, указывая на двойные двери.
Мы прошли мимо зоны медицинской сортировки, потом я последовал за ней по тому же белому коридору, как и в ночь аварии Трентона.
– Ваш брат здесь знаменитость, –
