Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
В итоге остановились на самом подходящем варианте — насильственном постриге и отправке в монастырь. Для цесаревны — любительницы разгульной жизни — такое наказание было довольно серьезным, к тому же не давало повода устроить лишний шум за рубежом и автоматически устраняло Елизавету от столь желанного трона. Таким образом, не успев начаться, заканчивалась эпоха переворотов.
Людовик Гессен-Гомбургский, Лесток, Грюнштейн, пехотный капитан Шварц, братья Шуваловы, Скавронские пребывали в казематах Петропавловки. С ними церемониться не собирались. Даже в «гуманном» двадцать первом веке в большинстве нормальных стран мира заговорщикам грозила бы смертная казнь, чтобы другим было неповадно. В России восемнадцатого века, где сама мысль кормить за государственный счет разного рода преступников казалась кощунственной и подрывающей устои, думали аналогичным образом. Разве что традиционное четвертование заменили не столь кровавым способом умерщвления: негодяев повесили, а их имущество перешло в казну.
На поиски Волынского отправили особую команду из Тайной канцелярии. Разыскникам велели найти беглеца и доставить в Петербург живым или мертвым.
Любимчик цесаревны, Разумовский, имел все шансы отделаться легким испугом. Его участие в мятеже было чисто символическим. Грозная, но отходчивая Анна Иоанновна не желала проливать лишней крови и намеревалась отправить Розума обратно на малороссийский хутор пасти свиней и крутить хвосты коровам.
Маркиз де ла Шетарди, уличенный в подстрекательстве к мятежным действиям против законной императрицы, был выдворен за пределы страны. Королю Франции и кардиналу де Флери кабинет Остермана направил столь детальную депешу, посвященную действиям их посланника, что можно было не сомневаться: карьера его на этом прекратится.
Гренадерская рота Преображенского полка, в полном составе перешедшая на сторону самозванки, была расформирована. Мятежных гренадер решили подвергнуть аркебузированию, то есть расстрелять. Анна Иоанновна вообще подумывала о раскассировании всего полка, как когда-то поступили с драбантами Екатерины Первой, но Ушаков отговорил царицу, напомнив ей об участии остальных преображенцев в подавлении переворота.
— Не стоит, матушка, из-за трехсот негодяев сей славный полк уничтожать, — справедливо заметил он.
— Верно сказываешь, — согласилась императрица. — Но пущай кровью смоют позор со знаменьев своих. Когда-то они со свеями славно сражались при Петре Ляксеиче. Вот и нынче следует традицию энту продолжить. Повелеваю отправить полк Преображенский на войну свейскую, а поведет их, — Анна Иоанновна пристально посмотрела на меня, — офицер сей славный — фон Гофен, коего жалую чином подполковника лейб-гвардии, генерал-поручика армии и титулом графа империи Российской. А также — землями да душами крестьянскими числом в две тыщи. — Она обратилась к доставленному на носилках Остерману: — Пиши указ о том императорский. Ничего не забудь. Землицу чтоб выдали подполковнику наилучшую. А пока войско к походу готовиться будет, желаю на свадьбе твоей с фрейлиной Тишковой побывать, да в честь твою вина кубок выпить. Заждалась тебя невеста суженая, фон Гофен. В девках засиделась. Да и тебе пора остепениться и новых подданных мне нарожать. Свадьбу вашу повелеваю через четыре дня устроить. Хватит тебе, фон Гофен, четырех дней на приготовленье?
— Так точно! — откликнулся я, пребывая в некоторой прострации.
— Ну так ступай, свадьбой займись, — велела царица.
Я, покачиваясь на ватных ногах, стал спускаться по ступенькам дворца. Сзади послышались чьи-то поспешные шаги.
— Поздравляю, господин подполковник, — хлопнул меня по плечу сияющий от удовольствия Круглов.
Милость императрицы тоже не обошла его стороной. Семеновский офицер стал секунд-майором лейб-гвардии. И, если я правильно понял, ожидались и другие награды. Анна Иоанновна спешила проявить щедрость по отношению к тем, кто выказал свою преданность.
Я искренне поздравил Круглова с повышением и уехал домой.
Мое появление несказанно обрадовало чету Карповых. Супруги, так и не понявшие, что творилось в столице, засыпали меня вопросами. Узнав, что их хозяин провел, мягко говоря, насыщенные событиями сутки, они чуть было с ума не сошли.
Мне тоже было не по себе, но по другой причине. Безусловно, я рассчитывал на награду, однако почести были таковы, что у меня просто духу не хватало, чтобы умом принять то, какими они оказались. Порой мне казалось, что я сплю.
Больше всего меня смущал титул графа Российской империи.
«Ох, и высоко тебя занесло, Игорь! — иногда говорил я сам себе. — Смотри, больно будет падать…»
Следующие дни прошли в безумном темпе. Раньше я считал, что свадьба, тем более собственная, слишком ответственное мероприятие, чтобы ее можно было переложить на чужие плечи. Каждому свойственно ошибаться.
В праздничных хлопотах мне помогали присланные Бироном спецы этого дела. Не так давно они устраивали торжества по поводу венчания принца Антона, а теперь, закатав рукава, готовились с тем же размахом транжирить деньги, которых у меня, собственно, и не было. Я еще не успел полностью вступить во владения, подаренные императрицей, и, по сути, мог рассчитывать разве что на свое офицерское жалование да скромный доход из Агеевки. Залезать в долги мне было стыдно.
Когда свадебные спецы в третий раз за день явились ко мне за очередной тысячей рублей, я лишь скорбно развел руками и чуть было не вывернул пустые карманы мундира:
— Простите, господа, но больше у меня нет. Эта свадьба скоро пустит меня по миру.
Спецы пошептались и исчезли. Я мрачно пожал плечами и настроился на философский лад: дескать, что будет, то будет. Опозорюсь так опозорюсь. Лишь бы суженая поняла.
К вечеру из дворца прибыла карета, сопровождаемая десятком вооруженных гайдуков. Оказывается, это были «инкассаторы», которые привезли мне еще один щедрый подарок от императрицы — полную кубышку денег. Сумма была по всем меркам неприлично большой. Даже свадебные специалисты смогли потратить ее лишь наполовину.
Кроме праздничных хлопот, навалились и другие.
Мне удалось свидеться с Грюнштейном незадолго до его казни. Увы, допрос показал, что лейб-кампанец был дитя своего времени и понятия не имел ни о каком вмешательстве из будущего. Более того, он не участвовал в Крымском походе и, следовательно, не мог стрелять в меня в знаменитой битве с татарской конницей и турецким десантом. По всему выходило, что моя гипотеза не подтвердилась. Жаль, я очень надеялся, что сумел вычислить второго попаданца.
Увы, личность Балагура так и осталась загадкой. Все, что удалось вытрясти из изменников, показало, что этот человек был прекрасным конспиратором и не желал никому открываться. И что самое странное — похоже, что Балагур не принимал участия в перевороте. Признаюсь, это сбило меня с толку.
По всему получалось, что мне рано было праздновать окончательную победу. Да, я выполнил самую главную из поставленных передо мной задач: не позволил совершиться елизаветинскому перевороту, но, пока где-то прятался неизвестный конкурент, я не имел права успокаиваться.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
