заметить на её щеках блестящие дорожки от слёз и хотел бы сказать, что испытал жалость, но на самом деле это было удовлетворение. Необъяснимое, но удовольствие, льстящее мужскому самолюбию.
Тем не менее он поднялся и подошёл к Марии, попросив её встать. Как только она это сделала, тут же обнял её и прижал к себе, сначала ощутив, как тело под его слегка сопротивляется, но потом всё больше и больше подаётся. Мария уткнулась лицом Роме в шею и сомкнула руки на спине. Сейчас уже она обнимала его и обнимала так, будто ждала этого всю жизнь.
Наклонившись над её ухом, он начал говорить:
— Давай так: я даю тебе отпуск и ты неделю отдыхаешь. Приводишь мысли в порядок и разбираешься в самой себе, в своих чувствах. Я не хочу тебя увольнять. Ты хороший сотрудник, но романа на работе я не допущу. Успокаивайся и иди домой. Можешь смело отдыхать.
Она слегка отпрянула от Ромы, не отрывая взгляда от его глаз…и губ. Она всё время смотрела на его губы. Сжала свои, после чего тихо проговорила:
— Хорошо.
— Ну и хорошо, что хорошо. Ты иди домой, а я оформлю документы о твоём отпус…
Она поцеловала его, не дав договорить. Их губы сомкнулись друг на друге и не размыкались несколько секунд. Губы Марии были влажными, поэтому её движения казались такими скользкими. Что-то взорвалось в паху Ромы и ударило разрядом по всему телу. Рука схватила её колено и потянула на себя, в то время как из горячей женской груди вырвался протяжный стон. Они упали на стол, всё ещё целуясь, не в силах остановиться. Руки Ромы прошлись по бёдрам и легли на ягодицы, после чего сжали их. И только когда алые ногти дотронулись до члена сквозь ткань брюк, в голове яркой вспышкой полыхнуло серо-голубое сияние.
— Нет, нет, нет! — Он схватил ей запястья и с силой сжал их, хотя всё его тело противилось этому. Ноги были натянуты как шпалы, а трусы с каждой секундой всё уменьшались, а и нависшие над головой алые губы не давали успокоиться. Как бы отлично на них смотрелась стекающая слюна и…
Рома зажмурил глаза и попытался встать, но лишь наткнулся на обтянутую свитером грудь. Его вены вновь пронзил ток, и он захотел снять этот чёртов свитер, сорвать бюстгальтер и прильнуть к грудям, жадно проведя языком по соскам. Её горячее дыхание заполнило собой весь мир, и казалось, что брюки вот-вот порвутся от громадного давления изнутри. Если Мария опустит бёдра, не останется никаких шансов. Её ягодицы соприкоснутся с его членом, и тогда всё лишнее вылетит из головы.
Но Рома с большим, с невероятно большим трудом сдержал рвущуюся наружу похоть и заставил нависшую над ним женщину встать, после чего поднялся сам. Оба дышали неравномерно, тяжело, будто только что пробежали марафон. Воздух вокруг стал горячее солнца и даже горячее того огня, что пылал между ног у обоих. Мария стиснула зубы за алыми губами, и если бы человек мог лопнуть от возбуждения, она была бы к этому очень близка.
— Это что такое? — Рома до сих пор не мог прийти в себя и с каждой секундой всё больше понимал, что нужно как можно скорее заканчивать эту встречу, иначе он и вправду совершит запретное. — Ты понимаешь, что ты сделала? Мы чуть не трахнулись! Ты… Уходи, пожалуйста.
— Я…
— Уходи сейчас же или я тебя уволю. Через десять секунд тебя не должно быть в моём кабинете.
Её глаза вновь заблестели, но на этот раз она подчинилась и молча ушла, хлопнув дверью так, что сотряслась вселенная. Рому упал в кресло и повернулся к окнам, уставившись на вечерние огни Петербурга. Яйца пылали. Горели, мать их! Как же, всё-таки, легко завести мужчину! Казалось, кто-то наполнил Рому энергией — безумной и колоссальной. Она стучала в висках, пульсировала в паху и искрила на кончиках пальцев. Всё его тело кипело, и остудить его мог только хороший секс. Жёсткий, без всяких нежностей, развратный секс. Дикий и первобытный трах, иначе он не успокоит своего внутреннего зверя и возьмёт Марию при следующей же встрече, потому что — надо отдать ей должное, — фигура у неё была просто сногшибательной.
Рома достал телефон и набрал номер Насти, всё ещё тяжело дыша. Пока где-то далеко-далеко разносились гудки, он нашёл в портфеле контрацептивы и с облегчением выдохнул.
— Привет, любимый.
— Привет. Ты сейчас дома?
— Да, ужинаю с семьёй. Вот вышла в туалет поговорить с тобой.
— Через полчаса я заеду за тобой, поедем ко мне.
— Э…зачем? Что-то случилось?
— Просто доверься мне, это необходимо.
Он разорвал связь и отшвырнул телефон. Прижал ладони к лицу и почувствовал, какое оно горячее. Руки вспомнили, как только что сжимали упругие ягодицы, и от этого Рома протяжно застонал. Он не хотел изменять Насте, но соврёт, если скажет, что не желал того, как его бёдра и бёдра секретарши будут стучать друг об друга, пока их языки не станцуют в мокром танце.
Чёрт, он представил свою сперму на её губах и то, как медленно она стекает по шее! Но лишился этого, выгнав Марию из кабинета. Правильно ли он поступил? Он не знал. Он лишь стонал и хотел трахаться до потери сознания, до потери пульса.
Как всё-таки просто женщине манипулировать мужчиной.
14
Уровень тестостерона зашкаливал в его крови, когда он ехал к Насте.
Каждая клетка тела горела неистовым огнём, а пальцы так сильно сжимали руль, что аж побелели костяшки. Весь мир вокруг разом обострился. Детали агрессивно бросались в глаза, будто хотели впиться в них и жадно высосать. Рома не замечал своего тяжёлого дыхания, пока ехал по дороге. Старался не замечать налитого кровью члена, но тот даже не думал успокаиваться. Стрелка спидометра ползла по числам, а колёса всё быстрее и быстрее катили по асфальту. Если бы Рому остановили и спросили, какова причина такого превышения скорости, он бы ответил: «Извините, но я очень хочу трахаться». Но и это было бы враньём.
Он не просто хотел этого, а жаждал.
Как только Настя вышла из дома и села в машину, Рома повёз её домой. Но не дотерпел. Чёрт, зачем она надела такую короткую юбку?! Почему она так красива именно сейчас, а не потом? Разве нельзя спрятать свою сексуальность и достать позже, на пороге квартиры?! И этот её голос… Это уже слишком.
Рома свернул в переулок, заглушил мотор, убедился, что рядом никого нет, и вышел из
