— В чем именно заключалась эта работа?
— Кажется, в оформлении каких-то липовых документов для осуществления через фонд нелегальных поставок за границу их товара.
— Какого товара?
— Не знаю. Муранов называл его просто «мясо».
Турецкий ошеломленно покачал головой. Так вот как на языке преступников цинично именовались донорские органы! Подходящее название…
— Когда Юраня говорил об этом «мясе», его буквально трясло от страха. Он клялся, что с самого начала не хотел заниматься этим грязным делом. Но у него просто не было выхода…
— Почему же он не обратился в милицию?
— Он уверял, что собирался. Что не может так больше жить. И у него остается только два пути: либо пустить себе пулю в лоб, либо сдаться прокурору… Но Паук как-то пронюхал о его планах и пригрозил, если Юраня их «продаст», они отправят на «мясо» его маленькую дочь. Даже потребовал ее в заложники. И тогда Муранов был вынужден…
— Сам украсть ребенка?! — вслух подумал Турецкий.
— Да… К тому времени он так напился, что едва шевелил языком. Но я его поняла. Юраня признался мне, что недавно ему пришлось договориться с бандитами, которые и украли для него какого-то постороннего мальчика. Этого мальчика он потом отдал Пауку вместо дочери как своего племянника…
— Это все? Ты ничего не пропустила?
— Нет, — со вздохом сказала Рита. — Потом он «отключился», и наши ребята отвезли его домой на машине…
Сдвинув брови, Турецкий снова принялся делать торопливые пометки в своем блокноте. Затем спросил:
— Скажи, а Лена знала Паука? Это он давал ей наводку?
Рита покачала головой.
— Если и знала, то не сказала… Вернее, упомянула, что очень боится человека, который все это организовал. Возможно, она имела в виду именно Паука.
Турецкий был в этом уверен. Неудивительно, что Лена была мертва. А сама Рита только чудом не стала очередной жертвой бандитов. Оказавшись невольной свидетельницей пьяных откровений Муранова, девушка изначально была обречена. Ее «убрали» бы рано или поздно. И появление в ночном клубе самого Турецкого, по невероятной случайности ставшего ее клиентом, лишь ускорило неизбежную развязку.
Не вызывало сомнений и то, что «спецобработка» клиентов велась с ведома администрации. Значит, подходы к Пауку следовало искать среди персонала ночного клуба. Именно тех людей, кто непосредственно распоряжался секретными сотрудницами.
— Этот ваш старший менеджер, как там его… — Турецкий заглянул в свою записную книжку.
— Лапидус Сергей Эдуардович, — подсказала Рита.
— Ты говорила, что на следующий день после моего появления в клубе он устроил тебе форменный допрос и был очень взволнован?
— На нем просто лица не было!
— А человека, который присутствовал на этом допросе, ты в клубе раньше встречала?
— Никогда.
— Можешь его описать?
— Ему лет сорок пять, среднего роста, солидный. Но с таким невыразительным лицом, что, помню, я даже подумала: «Типичный кагэбэшник».
— Почему ты так решила?
Рита опустила глаза.
— Я уже говорила, что мой отец служил в КГБ. И такие люди нередко бывали у нас в доме…
— Ясно… Опять гэбье! А теперь постарайся вспомнить, что конкретно они спрашивали обо мне?
— Их интересовало все. Были ли мы знакомы раньше? Я ли привела тебя в клуб или ты пришел сам? Кто был тот мужчина, с которым ты пришел? О чем мы говорили? Не спрашивал ли ты меня о посетителях или персонале? Очень много вопросов… Я ответила на все. Сказала, что ничего о тебе не знаю. Ну, почти ничего. Но они все равно мне не поверили…
— Неудивительно, — усмехнулся «важняк». — Никто бы не поверил в такое совпадение фантастических случайностей! Я и сам еще не до конца в это верю… В любом случае очень хорошо, что ты пришла ко мне и все это рассказала. И запомни: со мной тебе нечего бояться.
Рита взволнованно заглянула ему в глаза.
— Это правда? Вы… Ты действительно сумеешь меня от всех защитить?!
— Верь мне, девочка, — произнес он, нежно погладив ее по щеке.
Она взволнованно прижала к своему лицу его руку.
— Но ведь они могут убить тебя!
— Многие уже пытались. Но для всех это кончилось скверно. И потом, я никого не боюсь. А разбираться с преступниками — это моя работа. — Турецкий улыбнулся и встал из-за стола. — Ладно, ты устала. Давай-ка я уложу тебя спать…
Едва державшаяся на ногах от непосильной усталости и всех пережитых волнений, Рита заснула тотчас, как он постелил ей на диване и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собою дверь.
Устроившись на кухне, Александр Борисович долго смотрел, как над туманной Москвой-рекой занимается рассвет. Выкурил еще одну, последнюю сигарету. И время от времени усмехался и качал головой. Ему до сих пор не верилось, что все это произошло. Можно представить, как удивится Костя. Старый друг был абсолютно прав: даже в таком математически точном деле, как следственная работа, никогда не следует упускать из виду фактор случайности! Ибо порой именно случайность решает все. А уж если прибавить к этому волю и опыт — то, несомненно, можно распутать любое, даже самое запутанное преступление.
Часть вторая
С концом великого Союза коварные бациллы всеобщего отчуждения и распада поразили не только некогда «братские» народы, но и отдельно взятых людей, в частности жильцов большой коммунальной квартиры в Москве, по улице Пятницкой.
Напрасно многие думают, будто в неузнаваемо изменившейся российской столице не осталось больше коммуналок. Это все ложь. Не верьте ей, граждане. Коммуналки в Москве были, есть и будут. По крайней мере, в обозримом будущем.
Теперь уже трудно доподлинно сказать, сколько поколений жильцов сменилось в роскошной, некогда семикомнатной квартире на Пятницкой улице, принадлежавшей раньше то ли богатому купцу, то ли знаменитому адвокату. Рассказать об этом смогли бы только амбарные домовые книги, древние, как «Повесть временных лет», но они были надежно схоронены в архивах коммунального хозяйства.
В последние годы жильцы в упомянутой квартире сменялись если не ежедневно, то почти ежемесячно. Один выезжали, получив наконец вожделенную отдельную жилплощадь. Другие спивались и заканчивали свою жизнь на больничной койке. Третьи просто мирно отходили на постоянное жительство в мир иной. В освободившиеся комнаты тотчас въезжали новые жильцы. Но братский коммунальный дух из квартиры уже давно выветрился. И жизнь здесь протекала под знаменем взаимного равнодушия и воинствующего сепаратизма.
Новоявленные соседи порой не только не знали друг друга по именам, но даже не здоровались. Зато, как и в добрые старые времена, очень хорошо знали, сколько у кого метров, и зорко следили за тем, чтобы кто-нибудь не оттяпал себе хотя бы квадратный сантиметр жилой площади. О времена, о нравы…
