удар божественным плетением Аматэрасу.
Его же меч, был на самом деле опасен. Пусть мой барьер тоже был наполнен мощью богини солнца, но клинок противника был в состоянии его вскрыть — дважды он касался моей защиты и оба раза сталь лишь замедляла своё движение. Остановить оружие врага полностью, кольчуга была не в состоянии.
Страж алтаря всё никак не мог собраться вновь — его фигура то казалась цельной, то снова распадалась на куски. Я хорошо улавливал метаморфозы боковым зрением. Причина была проста — родовой артефакт де Блуа был открыт. А их защита, после всех внесённых изменений, стала куда слабее прежнего. Потому Мьёльнир раз за разом штурмовал его, пытаясь проникнуть внутрь и разобраться в сути вражеской силы. Заодно не давая Стражу восстановить форму.
— Пока не получаетсс-с-ся! Она вроде есс-с-сть, но её вроде нет. Не понимаю…
Голос Мьёльнира звучал озадаченно, но в нём явственно слышались нотки интереса. Живой камень впервые столкнулся с настолько сложной задачей, что не знал, как именно к ней подступиться.
Впрочем, его активность ничуть не мешала противнику тянуть из алтаря силу, обрушивая на меня всё более мощные удары. Он атаковал не только клинком. Выплёскивал волны серой дымки, которые захлёстывали меня с головой, закручивал из неё же вихри и даже формировал что-то вроде стрел.
Стоило признать — с ними поделились неплохим секретом. Не дали ни одной сложной техники, а лишь предоставили чистую силу. Но и этого хватало, чтобы простой смертный на равных бился с римским богом. Более того — угрожал ему. И это при том, что моя «искра» уже была восстановлена на добрых две трети.
Сейчас божественная суть работала по полной, отдавая всю свою мощь. В огненной плети Аматэрасу, которую я продолжал обрушивать на врага, было столько силы, что она не просто разносила каменную кладку в клочья, а оставляла в ней глубокие оплавленные дыры, насквозь пробивая перекрытия. Каждое столкновение клинков на миг расплёскивало плотный воздух. А удары плетений были такими, что даже кому-то вроде Кроноса было непросто их сдержать.
— Сиятельство, я почти! Уложу ещё троих и к тебе!
Голос Оболенского донёсся, как будто очень издалека, хотя уверен, кавалергард кричал во всю глотку. Слишком много мощи было в этом зале. Зашкаливающий объём энергии, что оказался сконцентрирован в одном месте.
Полыхнуло ещё одно солнце, разгоняя серую хмарь. Я же оживил в памяти плетение, которое мы некогда использовали против богов одного африканского племени. Их имён я уже давно не помнил, а характер силы у тех врагов сильно отличался. Но суть была та же самая — мы с трудом могли справиться, потому что не чувствовали её структуры. Тогда как она сама отлично взаимодействовала с нашей собственной энергией.
Я применял эту технику очень давно и предназначалась она изначально для открытых пространств, но выбора похоже не было. Ещё немного и мы попросту разнесём этот зал, а потом и весь дворец. Такой объём силы, стянутой в крохотную точку мироздания, мог привести к серьёзным последствиям. Как минимум для Версаля. И хранящихся тут артефактов.
— Получилосс-с-сь!
Голос Мьёльнира ещё не затих в моей голове, а спутник уже сорвался с запястья, устремившись вперёд. И к моему удивлению, скрылся прямо в мутно-серой мгле, что окружала сейчас родовой алтарь де Блуа.
Противник тоже это заметил и попробовал разорвать дистанцию, чтобы оценить происходящее. Но сделать я ему этого, естественно не позволил — бросился в яростную атаку, вынуждая защищаться и переключить всё внимание на меня.
Туман возле алтаря вился, сверкал и закручивался в дивные образы. А мы продолжали ожесточённо биться — франк выкладывался по полной, чтобы хоть на момент оторваться от боя и понять, что творится с его алтарём, а я напирал, не позволяя ему этого сделать.
В какой-то момент, вся дымка, что плотной стеной стояла около массивного артефакта, собралась в одной точке. Потом та стремительно рванула к нам. И замерев за плечом главы рода де Блуа, обернулась солидного размера каменным ежом, которого окружал серый туман. Тот завис в воздухе и абсолютно спокойно проведя свою лапку через энергетический доспех похлопал франку по правому плечу.
— Извините, вы сс-с-смерть с досс-с-ставкой к трону, заказывали?
На момент тот аж замер. В глазах сверкнуло безумное удивление, а рот раскрылся в беззвучном крике. Но сделать король уже ничего не успел. Мьёльнир чуть двинул лапкой и я ощутил мощный выплеск силы. А затем враг осел на пол. Правда не человеческим телом, а блестящей чёрной жижей, которой обернулась его плоть.
Мой спутник вновь плеснул мощью и воздух в комнате стремительно очистился, а два оставшихся врага Ратибора повторили судьбу главы рода. Бросив взгляд в сторону, где всё это время безуспешно пытался собраться Страж, я понял, что от него тоже ничего не осталось.
Сам каменный ёж, так и висящий в воздухе, упёр лапы в бока и горделиво на меня глянул.
— Я же молодец, да? Теперь ты разрешишь Найхве исс-с-спечь мне торт?
Глава XXII
Я на момент замер, рассматривая спутника, который висел в воздухе, сверля меня пристальным взглядом. А прежде чем что-то успел сказать, зал наполнил гулкий хохот Оболенского.
Смотря на меня, тот вытер выступившие на глазах слёзы и взмахнул рукой.
— Неправ я был, Сиятельство. Это она с тобой намучается.
Спутник контекст понял только спустя пару секунд, но к тому моменту в зал уже ворвалась Найхва. Остановившись, окинула комнату взглядом. Потом придирчиво осмотрела меня.
— Цел. Вроде бы. Когда тут эта мерзость закрутилась, я хотела на помощь бежать, но он сказал, что вы справитесь и помогать пока не надо.
На последних словах кивнула в сторону Гифера. Тот, в свою очередь, невозмутимо пожал плечами.
— Ведь так и произошло. Справились.
В целом, титан был прав — учитывая специализацию «искры» океанской богини, вероятность её эффективного вмешательства в бой, была минимальна. Но с другой…
Додумать мысль я не успел. Лужи слизи, что остались от убитых франков и алтарь, разом сверкнули вспышками, а в следующую секунду мир померк перед глазами.
Мне понадобилась целая секунда, чтобы понять — это трофейная сила. Которая сейчас вливалась в меня не только из остатков погибших де Блуа, но и из их родового алтаря. Раньше, я бы получил лишь крохи, да и то не факт. Но сейчас компоненты божественной сути Нньома благополучно втягивали и преобразовывали всё, до чего дотягивались.
Могу поспорить, то же самое происходило и с Оболенским — в его разуме стояла божественная печать, а энергетический каркас обзавёлся точно такими же компонентами, конвертирующими любую силу в пригодную для использования. Хотя, без печати всё равно ничего бы не вышло — именно след божественной мощи, который пропитывал останки уничтоженного противника, задавал вектор поглощения трофейной мощи и позволял произойти процессу. Конечно, своей собственной «искры» у кавалергарда не было, но толика моей силы, успешно её заменяла.
Впрочем, уже через мгновение, все мысли напрочь вылетели из головы — в меня хлынул настолько громадный объём силы, что казалось каркас с «искрой» попросту не выдержат. Мьёльнир был моим спутником и отпечаток его энергии на родовом алтаре де Блуа привёл к закономерному результату — я поглощал всё, что было накоплено в артефакте.
Это была не просто река энергии. Настоящий океан, который под давлением врывался в мою энергетическую структуру. Помимо разноформатной энергии, он приносил немало всего иного. Родовые техники, разработки, записи, оставленные под охраной ныне павшего Стража.
Среди многочисленных образов мелькнул один, который я попытался удержать — встреча короля франков с неприметным человеком. Тусклым и серым, с лицом, что казалось размытым пятном. Как будто он сам был сплетён из множества кусочков тени.
Задержать это воспоминание не вышло, но оно точно осталось внутри моего сознания. Мысль взбодрила настолько, что последние секунды поглощения трофейной силы, я почти не обращал внимания на раздирающую каркас и плоть боль, сосредоточившись том, что наконец получил первую зримую информацию о тех, кто всё это устроил. Как минимум об одной из их групп.
Всё закончилось внезапно — только что мир скрывала плотная пелена, а теперь я сидел, на каменном полу прислонившись спиной к стене. Надо мной же склонилась озабоченная Найхва.
Стоило открыть глаза, как пахнуло морской свежестью, а плоть окатила волна бодрящей энергии, выплеснутая океанской богиней.
— Ты как?
