Но Адам не останавливался до тех пор, пока не опустошил магазин. На лице восковая маска безразличия, в глазах ни одной эмоции. Адамиди не сказал ни слова, развязывая меня и подхватывая на руки. Он действовал как машина, как бездушный робот и это было по-настоящему страшно.
Впервые в его руках мне было страшно до тех пор, пока в машине скорой помощи мне не ввели какой-то препарат, позволяющий рухнуть в спасительную темноту.
Глава 19Не знаю сколько я спала, но сознание вернулось вместе с пением птиц, сладким запахом цветов, переплетающимся с морской свежестью. Нет, это был не запах Адама, а настоящий морской воздух. Я улыбнулась, не открывая глаз. Этот аромат напомнил мне о том времени, когда мы всей семьей ездили в отпуск. О прошлой жизни.
Казалось, сейчас мама крикнет: “Ева, просыпайся! Ты опять спишь дольше всех!”. Папа басовито рассмеется и скажет, чтобы оставила дочь в покое. Мама непременно оставит, но прибежит сестра и кинет в меня подушкой. Я открою глаза, отвечу тем же и, заливисто смеясь, мы еще несколько минут будем драться подушками. А потом мы непременно пойдем купаться на море, плескаться в теплой соленой воде, бегать босыми пятками по горячему песку и не вспоминать о тревогах.
Как жаль, что это невозможно. Я выдохнула, открыла глаза и села на постели. Воспоминания обрушились лавиной, заставляя скорчиться от смеси страха и тяжелого удушья, даже яркое солнце, что светило в окно, за тучу, а пение птиц стало непривычно тихим.
Тимур нашел меня. Боль в ноге напомнила о том, что он успел оставить после себя новые шрамы. Её уже перебинтовали и обработали, как и порезы на шее. Глупо, но я понюхала свою руку, ожидая запаха пота и пряностей то ли комнаты, то ли сауны. Но я была чистая! Коснулась волос. Чистые пряди шелком скользнули между пальцами. Пока я была во сне, меня помыли. Что за черт?
– Ты была в искусственном сне четыре дня. И да, тебя помыли, чтобы убрать запахи-воспоминания, – голос Адама заставил подпрыгнуть на кровати. Когда он вошел?
Гений стоял в дверном проеме, облокотившись плечом на косяк. Уверенный в себе, спокойный и… отстраненный. Не знаю, как я почувствовала это, будто изнутри кто-то нашептал, что с Адамом что-то не так. Я вспомнила меткие выстрелы: один за одним, без пощады. Вспомнила взгляд Адама, в котором удивительным образом сочетались равнодушие и ненависть.
– Ты в порядке?
Мой вопрос явно его удивил и заставил чуть нахмурить брови.
– Разумеется, да. Сейчас нас больше интересует твоё состояние.
Нас? Не успела спросить, Адам вошел в идеально белую палату, а следом за ним еще двое: женщина средних лет и долговязый доктор в массивных очках. Белые халаты. Снова вокруг этот холодный цвет: стены, стулья, постель и даже ставни на окнах чисто белые. Только я накрыла…моим одеялом, которое осталось в квартире Адама. Незаметно для остальных провела по нему ладонью, на душе стало теплее и намного спокойнее.
– Ева, сейчас мы тебя осмотрим…
Завертелось. Вокруг меня сновали доктора, я ответила, кажется, на добрую сотню вопросов. Женщина оказалась врачом-гинекологом, который не потребовался, ведь Тимур не успел лишить меня невинности. Поэтому незнакомка тут же покинула кабинет, оставив меня наедине с Адамом и долговязым доктором. Последний задавал странные вопросы о самочувствии, чередуя их с общими про день, пение птиц и запахи. Не сразу сообразила, что передо мной банальный психиатр. Адам тщательно подготовился к моему пробуждению.
– Стресс, но не более того. Даже удивительно, – заявил длинный доктор, черкнул что-то на листах, закрепленных на его планшете, и передал их Адама.
– Что ж, если осмотр, наконец, закончен, – не выдержала я. – То кто-нибудь объяснит мне, где я.
– Ты в аду. Там, где и должна быть, – спокойно ответил мужчина, до этого хранивший молчание. Психиатр, пользуясь моментом, вышел.
Об этом я уже интуитивно догадывалась. Адам просто подтвердил. Значит, сейчас я нахожусь в том самом легендарном аду Адамиди. Месте, где гений разрабатывает свои препараты, и проводит самые тайные эксперименты. Кстати о них.
– А что с экспериментом? Я не принимала препарат пять дней…
– Эксперимент закончен, – холодно бросил Адам. – Как только врачи дадут добро, ты сможешь оформить новые документы и покинуть остров. Обещаю, ты ни в чем не будешь нуждаться.
Я рывком села на постели. Он будто снова вылил на меня графин холодной воды. Уехать? Но…
Боль сжала грудь. Значит ли это, что мои самые страшные догадки были правдой? Я была лишь подопытной лабораторной мышкой, за которой ухаживали лишь ради результатов эксперимента. Черт возьми, а я ведь позволила себе поверить, что Адам чувствовал ко мне нечто большее. Желание. Любовь…
Гений холодной глыбой стоял около выхода из палаты и не смотрел на меня, твердой рукой делая пометки на бумаге. И все? Поправишься – уезжай?! Неужели это все, что он мне скажет?!
– Адам, – выдохнула и попыталась встать с постели. Раны на плече не болели, но вот нога заставила поморщиться. – Что происходит?!
– Эксперимент завершен. Ты не должна быть здесь, – спокойно заявил он и вышел из палаты, громко хлопнув дверью.
Я осталась сидеть на кровати и глотать бегущие по щекам слезы с привкусом горечи. Хотела остановиться, пыталась, но не могла. Просто рухнула на кровать и продолжила мочить подушку слезами.
День. Два. Три. Неделя. Мои раны оказались не слишком глубокими и быстро заживали, покрывшись болезненной коркой. Адам больше не приходил. Заглядывали только врачи: женщина-терапевт, женщина-хирург и тот самый психиатр.
Две недели спустя я не выдержала и спросила у психиатра:
– Меня кое-что тревожит, доктор.
– Что? – тут же поднял на меня голубые, почти бесцветные глаза, мужчина.
– Адам. Что с ним происходит? Вы ведь знаете, да? – я сидела на постели и пристально смотрела в глаза доктора.
– Это врачебная тайна, милая. Я не могу обсуждать с вами господина Адамиди.
В голове щелкнуло. Пациента. Значит, этот мужчина не только мой психиатр, но и самого Адама. У меня в голове не укладывалось, что всезнающий уверенный в себе гений может нуждаться в подобной помощи. Но тут же перед глазами всплыла картинка из дома Тимура – Адам с пистолетом. Он стреляет и не может остановиться. Страшная сцена навсегда отпечаталась в моей памяти.
– Просто скажите, он в порядке?
– Будет через несколько сеансов. Он больше не доверяет себе, Ева. Это все, что я могу сказать. Но, думаю, вы и сами это поняли. Ведь в другой ситуации он занимался бы вами сам.
– Да. Я поняла. Кажется…
Поняла. Только одно – мне нужно найти Адама как можно скорее.
Стоило доктору покинуть палату, как я потуже затянула выданный мне медсестрой светлый халат и выскользнула следом. Нога все еще чуть-чуть болела, но если не делать резких движений, можно было идти вполне шустро. Чем я и занялась, пытаясь найти кого-либо из персонала.
