и мирских правилах. Мы так и стояли, глядя на руки друг друга и не осмеливаясь заглянуть в глаза.
– Ирис, я хотел бы просто рассказать о том, как благодарен тебе, – тихо и скованно произнес Рен, поглаживая мои пальцы. – Но так не получится. Мне трудно выразить словами все, что я сейчас ощущаю.
От этих простых, плавных и неторопливых касаний мое сердце будто замирало, по всему телу разливалось приятное тепло, и на душе становилось легко и радостно. Мы с ним словно гуляли в прекрасном цветущем саду, наполненном ароматами роз и жасмина, а не стояли в хранилище лат и оружия, возле доспехов храброго воина, растерзанного безжалостными иномирными монстрами.
– Тебе не за что меня благодарить, – я чуточку растерялась, вся заметалась мысленно, но не смогла отдернуть руку. – Это ты меня спас, и все время с нашей встречи заботился обо мне. Я должна рассыпаться словами благодарности за то, что ты уберег меня от опасных врагов и не отдал преследователям. Не променял на целый мешок золотых тиграриев.
Понимала, что веду себя неправильно, поступаю вопреки священным заветам, но не могла оттолкнуть Рена. Боялась порвать хрупкую, как изысканное кружево, и потому столь же драгоценную связь между нами. Не осмеливалась разрушить то, что позволяло нам лучше понимать друг друга.
– Меня учили молча убивать тех, кто угрожает безопасности страны, а не объясняться с прекрасными дамами на балах, – признался Рен, все же решившись заглянуть мне в глаза. – Но, Ирис, у нас на двоих слишком мало времени. Мы не знаем, когда начнется вторжение вирналов. Завтра, послезавтра, а может быть, уже сегодня наступит конец мирного времени. Потому…
– Не говори больше о мерзких тварях, – взмолилась я. – Мне даже слышать не хочется об этой гадости, снова грозящей ступить на наши земли. Хочу надеяться, что раз они стали бояться людей и прятаться, то значит, мы сможем победить и окончательно изгнать их, закрыть портал.
– Ирис, послушай. Как бы нам ни хотелось, мы не сможем уйти от этих мыслей и слов, – Рен отпустил мою руку. – Мир замер на краю пропасти, и никто не знает, что будет дальше. Но ты должна знать… Я не хочу сдохнуть, так и не признавшись тебе в своих чувствах! Они не первый день меня съедают, точат мое сердце, словно черви древесину! Да, я боролся с ними, держался из последних сил. Напрасно считал, что так будет лучше для нас обоих. Нет! Ничуть не лучше! Я хочу пойти в свой, быть может, последний бой, зная о том, что ты тоже любишь меня. Это ведь так? Я правильно прочел по твоим глазам и губам? Признайся…
– Нам нельзя об этом говорить, – напомнила я, с огромным трудом преодолевая желание кинуться ему на грудь. Невыносимо хотелось обнять Рена и заплакать от счастья, что наша любовь взаимна. Каждое слово давалось настолько тяжело, словно было отлито в чугуне и неподъемным пушечным ядром скатывалось с языка.
– Долой никому не нужные запреты. Пойми, речь идет о, быть может, последних наших днях. Да, я не читал романов о любви, а потому даже в юности не умел красиво ухаживать за девчонками. Для меня все это чуждо – дурацкие пляски с букетами, стихотворными одами и серенадами под балконом. Ты лишь подумай…
– И думать тоже не нужно, – я легонько толкнула его кулачком в грудь, чтобы не смел прижиматься теснее.
– Просто выслушай меня и дай ответ, – парень и не думал отступаться, прекратить ухаживания.
А мне с каждым мгновением все тяжелее было отвергать и отталкивать его.
– Почему ты не хочешь вспомнить о том, чем отличается святая дева, избранная богами, от обычной девушки?
– Потому что ты для меня сама стала подобна богине. Я готов поклоняться тебе одной. Хочешь, паду на колени?
– Умоляю, не говори столь богохульных слов, иначе боги отринут тебя, – мое сердце будто сгорало в неугасимом огне. – Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. Хотя бы о том, как нам вместе найти твою пропавшую сестру.
– Ирис, это все взаимосвязано, – печально улыбнулся Рен и протянул ко мне руку, не смея прикоснуться без позволения. – С самой первой нашей встречи ты подарила мне надежду. Нет, я снова говорю не так, как надо. Ты открыла для меня целое море надежд. Пожалуй, для краткости назову самые главные. Одна из них – на шанс победить вирналов. Другая – на то, что в стране на долгие годы воцарится мир и процветание народа. Третья – на то, что я отыщу сестру живой и невредимой. И четвертая – на то, что я смогу обрести простое семейное счастье. Пусть не сейчас, а ближе к склону лет, когда по закону получу разрешение добровольно уйти со службы.
– Но я не та, что может осуществить эту твою последнюю мечту, – я позволила ему легко и нежно прикоснуться к моей руке, провести кончиками пальцев по разгоряченной коже.
– Неужели ты веришь глупым народным басням? – разочарованно покачал головой Рен. – Видишь во мне бездушного карателя, источающего лишь ярость и жестокость? Не замечаешь рядом с собой обычного парня, способного на самые теплые чувства? Боишься, что я буду всю жизнь тебе изменять, в разлуке по долгу службы перебиваться случайными знакомствами с разными женщинами? Так знай, что все эти страхи напрасны. Я прямо сей момент готов принести магическую клятву любви и верности.
– Я верю тебе Рен. Не сомневаюсь в твоей искренности, но ты должен понять, что семейная жизнь не для меня, – едва хватало душевных сил на последние попытки сопротивления горячему и всепоглощающему чувству. – Всем в народе известно, что святая дева обречена на вечное одиночество. Если нам удастся победить вирналов, то после изгнания их из нашего мира, я уйду в монастырь. Не в тот, где живут общиной, а туда, где у каждой отшельницы своя пещера, где не говорят друг с другом, избегают любой беседы.
– С чему излишняя строгость? Я не понимаю тебя.
– Потому что так велят древнейшие заветы. Да и после всего пережитого я вряд ли смогу находиться среди людей. Воспоминания замучают, сведут в могилу раньше отведенного богами срока.
– Воспоминания? – удивленно переспросил парень.
– И о тебе, Рен… – призналась, я, приготовившись снова оттолкнуть его, не позволить заключить в объятия. – Да, в первую очередь я буду тосковать по тебе. Потому не надо продолжать… Не делай того, что нельзя.
– Но, Ирис, послушай! Мы можем сделать один простой выбор и не жертвовать друг другом. Необязательно приносить счастье на золотой алтарь. Можно предпочесть другой дар – самый простой, земной,
