ничем не мог помочь – его положение в Новгороде Великом как приглашенного князя, которое он не мог подкрепить силой или авторитетом, было в 1238 г. весьма шатким. Собственная дружина Александра была мала, а Новгород, отказавшийся помогать даже своему пригороду Торжку, явно не горел желанием отдавать воинов суздальскому князю»[288].
Д.Г. Хрусталев считает, что Ярослав был в Новгороде:
«Осенью 1237 г. Ярослав, судя по всему, находился еще в Киеве. Здесь он прокняжил немногим более полугода. Сложно сказать, насколько киевляне были готовы отправиться на далекий северо-восток поддерживать брата своего новоиспеченного сюзерена. Да и особенных сил у них уже не было – слишком беспокойным было предыдущее десятилетие. Полагаться на новгородцев также было затруднительно. Для созыва ополчения требовалось решение веча, скептически смотревшего на дальние походы, прямая выгода от которых была неочевидна. Фактически Ярослав мог располагать только собственными дружинниками и верными переяславцами, полк которых, возможно, и был направлен на Волгу. Сам же князь лично прибыть на помощь уже не успевал. Даже если он получил тревожные известия в ноябре, то сначала (такое предположение напрашивается само собой) он должен был направиться в Новгород, в надежде собрать ополчение, а уж потом повернуть к Владимиру. Зимний путь от Киева до Новгорода мог длиться до трех месяцев, то есть в лучшем случае к концу февраля 1238 г. Ярослав прибыл на север. Здесь его должны были застать известия о падении Владимира, а также о подходе монголов к Торжку. Смог ли князь убедить новгородцев в необходимости активных наступательных действий, или впечатление от поражений под Рязанью и Коломной не позволило ему этого сделать, – источники умалчивают. Известно только, что с этой стороны помощи суздальскому князю не последовало»[289].
«В источниках сохранилось разночтение по поводу места, из которого Ярослав прибыл во Владимир на княжение. В одних говорится, что он приехал из Киева, а в других – из Новгорода. […] Факт “заезда” в Новгород перед “возвращением” во Владимир мы считаем не только вероятным, но и необходимым. Именно из Новгорода Юрий ждал помощи, обозначая ее как «ожидание брата Ярослава». Именно с этой целью великий князь избрал в качестве своего базового лагеря реку Сить, расположенную на северной границе Владимирской земли и на южной границе Новгородской. Неужели кто-то думает, что безумный князь ожидал на Сити полков из Киева? Вся логика событий говорит о том, что Ярослав, спешно покинув Южную Русь, помчался к Новгороду, откуда вполне можно было быстро подвести войска»[290].
Теперь рассмотрим точку зрения тех, кто считает, что Ярослав сумел договориться с монголами.
«…монголы вообще никогда не начинали вторжения, не подготовив его разложением противника изнутри, нашествия Чингисхана и его полководцев всегда опирались на внутренний кризис в стане врага, на измену и предательство, на переманивание на свою сторону соперничающих групп внутри вражеской страны. При вторжении в империю Цзинь (Северный Китай) на сторону Чингисхана перешли жившие у Великой Китайской стены “белые татары” (онгуты), восставшие против чжурчженей племенами киданей (1212 г.) и нерасчетливо заключившие союз с захватчиками китайцы Южной Сун. При вторжении Джэбе в государство Кара-Китаев (1218 г.) на сторону монголов стали уйгуры Восточного Туркестана и жители мусульманских городов Кашгарии. Завоевание Южного Китая сопровождалось переходом на сторону монголов горных племен Юннани и Сычуани (1254—1255 гг.) и массовыми изменами китайских генералов. Так, неприступная китайская крепость Санъян, которую армии Хубилая не могли взять в течение пяти лет, была сдана ее командиром. Нашествие монголов на Вьетнам происходили при поддержке южновьетнамского государства Чампа. В Средней Азии и на Ближнем Востоке монголы искусно использовали противоречия между кыпчакскими и туркменскими ханами в государстве хорезмшахов, а затем между афганцами и тюрками, иранцами и хорезмийскими воинами Джелаль-эд-Дина, мусульманскими и христианскими княжествами Грузии и Киликийской Армении, багдадским халифом и несторианами Месопотамии, пытались привлечь на свою сторону крестоносцев. В Венгрии монголы умело разожгли вражду между католиками-мадьярами и отступившими в Пушту половцами, часть которых перешла на сторону Бату. И т.д. и т.п.
[…] Была ли Русь исключением из общего правила, принадлежавшего к основным в монгольской стратегии? Нет, не была. Ипатьевская летопись сообщает о переходе на сторону татар болховских княжат, поставивших завоевателям продовольствие, фураж, и – очевидно – проводников. То, что было возможным в Южной Руси, несомненно допустимо и для Северо-Восточной.
[…] Ярослав Всеволодович по складу характера был способен на заговор против брата, привлечение для этого кочевников было обычной практикой на Руси, он находился в эпицентре событий и ухитрился выйти из войны невредимым, сохранив дружину и почти всю семью. Монголы, всегда стремившиеся уничтожить живую силу противника, ухитрившиеся поразительно быстро и легко найти в заволжских лесах на р. Сить лагерь Юрия II, на дружину Ярослава, вступившую во Владимир, не обратили никакого внимания. Впоследствии Ярослав первым из русских князей поехал в Орду к Бату-хану и получил из его рук ярлык на великое княжение […] над всей Русью (в том числе Киевом). Если учесть, что Бату раздавал русским князьям ярлыки только на их собственные княжества, то естественно возникает вопрос: за что Ярославу такая честь?
[…] Союз с Ярославом Всеволодовичем позволял монголам не только решить проблему развала изнутри русского сопротивления, проводников в незнакомой стране и обеспечения продовольствием и фуражом, он также объясняет загадку отступления татар от Новгорода, уже 250 лет занимающую умы русских историков. Незачем было идти на Новгород, управлявшийся дружественным монголам князем»[291].
Определенная логика в этих рассуждениях присутствует. Однако есть авторы, например, Р.П. Храпачевский, которые считают, что одних только логических рассуждений, чтобы считать Ярослава предателем, явно не достаточно:
«…данное построение автором нерелевантно, так как посылки его силлогизмов необоснованны. Что я имею в виду – для того, чтобы его посылки были релевантны и корректны, он должен был сначала доказать (или хотя бы показать/проанализировать) следующее:
1. Как монголы проводили политику привлечения изменников или союзников в странах – объектах нападения, причем дифференцированно по отношению к:
а) правителям и членам правящих родов явных противников (например, проанализировать сношения с хорезмшахом и Теркен-хатунью, с императорами Цзинь и его родственниками, корейским ванном и т.д.);
б) соперничающим правителям вассальных или «обиженных» стран (пример – индикут уйгуров, халиф – враг Мухаммед б. Текеша, Арслан-хан карлуков, вассалы хорезмшаха и т.д.);
в) сепаратистам, формально не бывшим автономными правителями (всякие киданьские военачальники, объявлявшие свои “империи” на обломках Цзинь, китайские военачальники в Цзинь и Сун и т.п.).
Сделав это, надо систематизировать условия – как те, на которые монголы были согласны принять этих “предателей” (автономный правитель, вассал, просто военачальник/аристократ, стал подручным без всякого влияния, вообще наказан-унижен-казнен и т.д.), так и те
