имелись запасы «несоленого сала»[298].
В значительно худшем положении, чем обмундирование, находилась в казачьих частях конская амуниция. Дело в том, что во многих, особенно второ- и третьеочередных полках, казаки мобилизовывались со старыми седлами и конским снаряжением, которые в течение военных действий из-за беспрерывного использования в условиях пересеченной местности окончательно приходили в негодность. При этом быстрее всего страдала амуниция упряжных артиллерийских и обозных лошадей, не имевшая за собой столь тщательного присмотра со стороны казаков, как амуниция лошадей собственно казачьих.
В конце концов, в некоторых казачьих частях конское снаряжение было полностью изношено уже к концу 1915 г., и при этом казакам иногда даже не выплачивали полагающиеся им деньги на покупку нового, принуждая их приобретать его за свой счет. Тем не менее, благодаря огромной работе интендантства, военно-ремесленных и, главным образом, полковых (батальонных) починочных мастерских и самих казаков, проводивших своевременную починку и замену конской амуниции, в казачьих частях вплоть до 1917 г. ее удавалось поддерживать в целом в удовлетворительном, исправном состоянии.
Кстати, подтверждает факт хорошего положения у казаков с обмундированием и затруднительного — с конской амуницией то, что 5 (18) марта 1916 г. начальником Штаба Верховного главнокомандующего было приказано в штатах военно-казачьей мастерской (в какой мастерской, в приказе прямо не говорится, но, судя по всему, имеется в виду каждая мастерская подобного типа) исключить мастеров, заведующих отделами портняжного и кузнечного дела, число портных и кузнецов уменьшить до трех человек, а число шорников и седельников увеличить соответственно на 75 и 35 человек[299].
Помимо конского снаряжения, казаки имели определенные трудности и с подковами, так как из-за перебоев интендантских поставок некоторые казачьи полки были вынуждены их изготавливать сами, в своих полковых кузницах, что в боевой обстановке было крайне неудобно. Так, командир 3-го Кубанского полка Кубанского казачьего войска войсковой старшина Захаров писал в конце 1915 г.: «…весьма желательно, чтобы подковы и подковные гвозди поставляло кавалерии… интендантство, имея эти предметы довольствия в достаточном количестве в своих ближайших передовых складах. Заготовка подков попечением частей требует организации кузницы в тылу части, что отрывает лишних бойцов… и усложняет довольствие полка, вызывая частые командировки офицеров за покупкой железа, угля и подковных гвоздей. Командировки эти, вследствие плохих путей сообщения в Закавказье, затягиваются вообще, ослабляя офицерский состав в части…»[300]
Отдельным вопросом в обеспечении казаков обмундированием стояло заведение ими непромокаемых плащей, которые были более легкими, чем казачьи бурки, и не сковывали, в отличие от них, движений: «Идет дождь или снег. Все казаки в бурках. Вдруг перестрелка. Казаки быстро спешиваются, как попало увязывают мокрые бурки в торока и бегут в цепь. Теряется время для боя, где порою дорога каждая минута». Более всего, за замену бурок плащами или даже солдатскими шинелями ратовали пластунские командиры, правильно полагая, что это значительно облегчит ношу пластунов в походе[301].
Однако на Кавказском фронте плащи появились в 1915–1916 гг. лишь в немногих казачьих частях. Приобретались они покупкою, как правило, у частных фирм на сэкономленные хозяйственные суммы. Качество их зависело от производителя — могло быть хорошим, а могло и совершенно не соответствовать требованию непромокаемости. В большинстве же казачьих частей плащи так и не были заведены, так как казаки совершенно не видели в них никакой практической надобности, традиционно отдавая предпочтение буркам и башлыкам, лучше спасавшим людей от природной стихии[302].
Исходя из вышесказанного видно, что началу 1917 г. казачьи части Кавказского фронта были в той или иной степени, но все же обеспечены и снабжены всеми необходимыми вещами и предметами обихода. Для полного восстановления их материально-вещевой базы и физических сил им, по оценке Походного атамана Казачьих войск при Верховном главнокомандующем, сделанной по результатам войсковых смотров в августе — сентябре 1915 г., достаточно было дать хотя бы 1,5 месяца отдыха[303].
Однако на это рассчитывать не приходилось, тем более что в 1916 г. начали уже обнаруживаться первые признаки грядущего кризиса тылового снабжения. Первыми на себе это почувствовали многочисленные на Кавказском фронте кубанские и терские казачьи части, которые все более оказывались в затруднительном положении при решении проблемы обмундирования. Дело в том, что их оригинальная кавказская одежда, сильно отличавшаяся от одежды регулярной армии и казаков степовых войск, требовала для своего изготовления и особых материалов, и мастеров со специфическими знаниями. Появившаяся же нехватка первых и ограниченное число вторых не позволяли выпускать кавказскую одежду в больших объемах, и, в условиях постоянно растущего спроса, это быстро привело к резкому увеличению ее стоимости.
Например, командир 3-го Лабинского полка Кубанского казачьего войска войсковой старшина Щелоков писал в декабре 1916 г.: «В последнее время на рынках… Кавказа сильно сократилось предложение вещей казачьего обмундирования и снаряжения при возросшем спросе на них…Рыночные цены в значительной степени превышают цены, установленные от казны на вещи, утерянные казаками в боях и изношенные ими по обстоятельствам военного времени… Разница в указанных ценах пополняется из хозяйственных сумм полка. В будущем… грозит некомплект обмундирования и снаряжения казаков. Устранить указанное явление возможно только путем отпуска вместо денег в натуре всего изношенного и пришедшего в негодность… от интендантства или из мастерских……Желательно получать конское снаряжение по ценам, установленным в мастерских, специально устроенных для нужд казачьих частей».
Не устраивала казаков и практика интендантского финансирования и «именного» снабжения. Так, командир 1-го Горско-Моздокского полка Терского казачьего войска войсковой старшина Найденов в январе 1917 г. писал: «Желательно было бы получать все предметы обмундирования и снаряжения от интендантства не деньгами, а натурой, ввиду того, что… полку очень трудно приобретать всякие вещи, вследствие удаленности полка от мест, где предметы эти могут приобретаться. Приходиться для выполнения этих закупок отрывать от своего прямого дела офицеров и посылать их в пределы России в долговременные командировки… Желательно, чтобы… предметы обмундирования и снаряжения требовались от интендантства примерным количеством, и именные списки казаков, получивших вещи, представлялись после раздачи вещей, так как представление списков при требовании вещей вносит большую путаницу в виду ежедневного большого изменения личного состава… Бывают случаи, что 25–30 % отпущенных вещей не могут быть выданы тем, кому они требовались, ввиду их убыли из части, и, наоборот, вещи не могут быть выданы вновь прибывшим, так как требования именные, и вновь прибывшие в них не вошли»[304].
Командование долго не проводило никаких решительных мер для выправления сложившейся ситуации и предотвращения кризиса в сфере вещевого обеспечения казачьих частей. Лишь в самом конце 1916 г. с его стороны последовали наконец определенные действия. Так, 6(19) декабря Походный атаман Казачьих войск при его императорском величестве, вопреки
