Я задыхаюсь. Мы оба тяжело дышим, сцепившись объятиями и глубоким поцелуем.
Не так. Неправильно. Не сейчас.
Мысли несутся с бешеной скоростью, врезаясь острыми гранями правды. Зачем Кайсаров всё это делает? Чтобы наш спектакль стал реальным, а маленькая Ася истекала слюной на шикарного мужчину по-настоящему? Чувства заставляют идти человека на жертвы добровольно, несмотря на условия и последствия. На это и расчёт.
А что потом? Наигравшись, выкинет за дверь по истечению срока нашего договора? Нельзя ему позволить перейти границы дозволенного. Дальше только больнее для меня самой.
Кайсаров с жадностью перемещается на шею, ведёт губами, не пропуская ни сантиметра кожи.
— Руслан… пожалуйста… — прошу, хочу, чтобы прекратил, но он меня будто не слышит.
— Маленькая моя, я буду нежным… Обещаю тебе. Весь вечер тебя хотел, не могу отпустить… — шепчет, сжимая в объятиях.
Покрывает поцелуями лицо, спускаясь на подбородок и ниже, к пульсирующей венке. Тонкие бретельки кружевного топа сползают по плечам, оголяя меня перед мужчиной. Бьюсь подобно хрупкой птичке в его объятиях, пытаясь оттолкнуть или вывернуться. У меня всегда получалось. Но не сейчас. Распалён, Кайсарова несёт в желании близости и обладания моим телом.
Не могу позволить. Не хочу. Не так. Не готова сейчас к близости с ним. Гадкий страх окутывает, парализует, когда сильные пальцы сжимают бёдра в возбуждённом порыве.
— Не надо… Руслан… пожалуйста… — шепчу между голодными поцелуями, с трудом выхватывая глоток необходимого кислорода.
— Ася… — хрипит, прикусывая кожу и тут зацеловывая.
Тело исходится дрожью, недостаточно сил, чтобы сдвинуть большого мужчину и всё объяснить. Он не готов говорить, полностью поглощённый возбуждением. Не могу вырваться, лишь ощущаю, как щекам стекают слезинки в отчаянной последней попытке достучаться до Руслана. Я сдаюсь. Слишком слабая по сравнению с боссом. Тщетные попытки, ни одна из которых не увенчалась успехом. Руки безжизненными плетьми опускаются вниз.
— Ася… — заключает в ладони моё лицо, приближается к губам, лишь в этот момент словно отгоняя поглотившее его марево.
Взгляд мужчины становится осознанным, трезвым, возвращая в привычное состояние. Пугается того, что видит и делает шаг назад, освобождая моё тело от стальных объятий. Пытаюсь заслониться ладонями, блуждая по открытой коже в желании прикрыться атласной тканью от его взгляда.
— Руслан Муслимович, пожалуйста не надо… Я не хочу… — всхлипываю, дрожащими губами умоляя остановиться.
— Ася, я…
Кайсаров растерян и ошеломлён моей реакцией. Хрипло дышит, не в состоянии выдавить хотя бы слово. Так и стоим в ожидании действий и хоть каких-нибудь звуков, а я всё ещё опасаюсь продолжения.
Делает шаг назад. Ещё один. Покидает спальню, тихонько прикрыв дверь.
Не могу даже пошевелиться, сглатывая слёзы и всё ещё прижимая ладошки к груди. Медленно сползаю по стене, оседая на пол. Всхлипы становятся громче, а солёные дорожки стекают по щекам, каплями опускаются на пол.
Я испугалась. Его напора, силы, желания, страсти, с которой целовал, словно поглощая меня, выпивая и делая своей. Невероятные ощущения, которые я не могу себе позволить испытать, просто не имею права разрешить мечтать о мужчине, который никогда не будет рядом по собственному желанию, воспринимая меня, как обман.
И почему я вдруг решила, что всё будет просто?
Боже, какая же я глупая…
Глава 21
Руслан
Не знаю, как реагировать на произошедшее. Выскакиваю в коридор, чтобы сразу же устремиться на дальнюю террасу в попытке вернуть равновесие.
Чёрт, я хотел Асю. С самого первого дня понимал, что блондинка притягательна и красива. Наступит момент, когда я, снедаемый желанием не смогу остановиться и возьму ту, что желаю.
Ни одно намёка с её стороны — смущённых улыбочек, флирта, сексуальных поз. Ничего, что бы дало мне зелёный свет и разрешение пойти дальше. Но я решил иначе, когда отвечала на поцелуй, подпустила ближе, позволила попробовать.
Для Аси это был всего лишь поцелуй…
Кретин. Чёртов кретин. Мы знакомы меньше трёх дней. Я сказал ей о своей симпатии, а Ася раскраснелась, словно спелая вишня, смущённо опустив глаза. Стыдится откровенных разговоров и пошлых намёков, принимая всё на свой счёт.
И с чего я вдруг решил, что нахрапом смогу взять девушку, которая только-только перестала нервно дёргаться от моего рыка?
Смотрел в глаза Аси, наполненные неподдельным ужасом и обречённостью, и проклинал самого себя за необдуманный порыв в стремлении присвоить блондинку. Всё испортил. Снова испортил. То нежное, тонкое, едва заметное, что зародилось внутри Аси ко мне, жестоко растоптал, оттолкнул на несколько шагов назад.
Она просила…
Чёрт, вот только я был уверен, что просила о другом. Пыталась достучаться, остановить, объяснить, в конце концов. Настолько был увлечён медовой кожей и персиковыми губами, что не слышал, как Ася умоляла остановиться.
Закрываю глаза, а передо мной её заплаканное лицо и дрожащие губы; маленькие ладошки, натягивающие ткань в попытке закрыть обнажённое тело; рыдающий комочек, для которого я животное, следующее своим похотливым инстинктам. С Асей так нельзя. Только не так. Осторожно, на цыпочках, почти бесшумно, чтобы не оттолкнуть пугливую лань, которая так доверчиво берёт с руки предложенное лакомство.
Привык к другим женщинам, совсем позабыв, что есть такие, как Ася, которые смотрят на этот мир распахнутым серебристым взглядом, восхищаясь красотой души и правильностью поступков.
У нас всё неправильно. Ложь породила наши отношения, сделав заложниками непростой ситуации со множеством переменных. Для Аси «мы» являемся ненастоящими, придуманными, вылепленными для родственников. Всё подделка. И каждое моё слово для неё не несёт искренности и правдивости, зарождая в душе девушки ещё больше сомнений, заставляя копаться в противоречиях моих поступков и слов.
И я пока не знаю, как донести Асе, что всё реально. Игра закончилась, и на смену ей пришло желание сделать настоящее, глубокое, родное. Не поверит. Теперь точно не поверит.
— У тебя всё хорошо? — подскакиваю на месте, не ожидая увидеть в полумраке террасы деда.
— Да, — хрип выдаёт, но быстро прокашливаюсь. — Жду, пока Ася уснёт.
— Поссорились?
— Нет. Оказывается, мой громкий храп не позволяет Асе уснуть. Жду, когда ляжет первая, затем я, — придумываю на ходу, но проблема действительно существует. — Тебе почему не спится? Ушёл с праздника раньше всех.
— У меня бессонница. Это старческое. Мои больные ноги не позволяют храбриться в глазах других больше трёх часов. Я привык к спокойному ритму.
