по полной! Только вот трогать доктора надобности не было. Его пока не за что было мутузить. Да и проблемы с полицией мне были ни к чему в круговороте моих несчастий.
Я подошёл к окну, открыл его и посмотрел вниз. Не так уж и высоко – третий этаж, но довольно ссыкотно. Потом я вернулся к доктору, схватил его щуплую тушку за шиворот и поволок к окну.
– Отпустите меня! Что вы делаете? – дрыгался мужик, но куда ему против меня?
Подтащив доктора к распахнутому окну, с трудом, но всё же мне удалось завалить его на подоконник, так, что голова его теперь свешивалась вниз на улицу.
– Пожалуйста! У меня дети! – верещал мужик, как резаный.
– Рассказывай быстрее, Витенька, пока моё терпение не кончилось! Всё, что знаешь, рассказывай!
Для пущего эффекта я пихнул бедолагу ногой, и он сразу же начал соображать в нужном мне направлении.
– Не было никакого выкидыша! Не было! Отпустите! Я всё расскажу!
– Дальше, Витенька, дальше! – поторопил я его, даже не думая отпускать.
– Ваша жена… Она заплатила мне. Сначала за справки о беременности, а потом за фиктивную операцию!
Я не мог в это поверить, но слова врача не были похожи на враньё. У меня задрожали руки, и я понял, что не могу больше стращать мужика. Просто не удержу его физически. Я дёрнул его обратно в кабинет, и отпустил от греха подальше. Мужчина без сил сполз на пол и остался там сидеть, пытаясь отдышаться. Я смотрел на него невидящим взглядом, забыв, что надо дышать. Мне казалось, что у меня даже сердце остановилось.
– Ваша жена бесплодна, – вывел меня из ступора голос врача.
– Что? – попытался я вернуться мыслями в кабинет и сосредоточиться на неоконченном разговоре.
– Арина Витальевна не может иметь детей. В прошлом у неё было несколько абортов. Последний оказался фатальным.
Я больше не мог это слушать. Злость прошла, так что руки опустились. Надо было уходить отсюда, неважно куда. Здесь было уже невыносимо находиться.
– Пожалуйста, не заявляйте в полицию! – запричитал Виктор Иванович, становясь передо мной на колени. – У меня дети…
Мне больше нечего было сказать этому человеку. Я выяснил достаточно. Может быть, врачу было, что ещё добавить, мне уже было неинтересно.
Мне хватит!
Я повернулся к двери и решительно вышел из кабинета. Окинул взглядом столпившихся в коридоре встревоженных зевак, с опаской расступившихся передо мной, и ушёл.
Не помню, как доехал до дома. Долго гулял по двору, боясь заходить в дом. Разговаривать с Ариной было не о чём, но нужно было как-то ставить точку в нашем браке, в наших отношениях, а у меня уже закончились силы.
Хотелось напиться, лечь спать в полном коматозе, и чтобы завтра этой женщины просто не было в моей жизни.
Жаль, что так не получится…
Мне было настолько паршиво, что я совершенно не хотел выяснять отношения с Ариной. Мерил шагами двор, собираясь с мыслями и силами.
Как так вышло? Когда, в какой момент моя жена превратилась в монстра? Она же не в один момент придумала этот выкидыш? Арина долго и тщательно всё планировала, продумывала, а потом отыграла так, что комар носа не подточил! Как же натурально выглядела история с нашим ребёнком! Я его хотел, я его любил, я его ждал, а потом оплакивал вместе с его матерью! У меня и мысли не появилось, чтобы усомниться хоть в чём-то!
Расчёт Арины был выверен от и до. Она точно знала, что делать, что говорить, в какую секунду заплакать. А я…
Я нарастил на себе такой толстый панцирь из вины, что уже ни хера не видел сквозь него! Взял вину за то, что было и даже чего не было.
Уже стемнело. Надо идти домой.
Арина снова поджидала меня в гостиной. На ней не было лица. Смотрела на меня так затравленно, так жалобно!
Наверняка докторишка оповестил её о моём визите? Конечно, оповестил.
Самое трудное было посмотреть на неё. Не как на ту ранимую, ласковую Арину, которую я любил, а как на бессердечную тварь, не гнушающуюся ничем в попытках удержать меня на поводке.
Я же любил её? Как же я её любил! Больше жизни, господи!
Думал, увижу её и умру. Но нет, я продолжал дышать, видеть, даже чувствовал, как сердце бьётся – тяжело, но ровно.
Я не чувствовал ни злости, не обиды, ни боли. Наверное, потому что мои чувства к Арине давно охладели, как к женщине? Только необъятная усталость навалилась на меня, заставив ссутулиться.
Я смотрел на жену и молчал. И она молчала. Надо было что-то ей сказать, но я не хотел. Да и нечего.
– Лёва… – первой не выдержала Арина. – Я всё тебе объясню!
Она шагнула ко мне, но я жестом остановил её, и она резко дёрнувшись, будто налетела на стену, замерла.
– Не надо! Пожалуйста, Арина!
– Я просто была в отчаянии! Я…
– Заткнись! – вырвалось у меня. – Скажи, ты хоть любила меня? Хоть немного?
– Я и сейчас люблю тебя, Лёва! – в отчаяние воскликнула женщина, окончательно ставшая мне чужой. – Выслушай меня, умоляю!
Арина использовала свой излюбленный приём – начала жалобно рыдать. Меня больше не трогали её слёзы.
– Даю тебе время до субботы, Арина! Собирай вещи, и чтобы духу твоего не было в этом доме!
– Ты выгоняешь меня? Ты серьёзно? Ты же знаешь, что мне совершенно некуда пойти! После всех тех лет нашего брака ты выгоняешь собственную жену на улицу?
Господи боже, она ещё на что-то рассчитывает?
– Мне плевать, куда ты пойдёшь! Я подам на развод завтра же!
– Не-е-т! – завизжала Арина уже в истерике.
Вот теперь её горе выглядело вполне правдоподобным. Сейчас Арина не играла. Она снова попыталась броситься ко мне, но я снова не позволил.
– Не приближайся, Арина! Иначе я за себя не ручаюсь!
– Это всё она виновата! Она! Будьте вы прокляты оба!
Досматривать истерику Арины и слушать её проклятия не было ни сил, ни желания. Не прощаясь, не говоря больше ни слова, я вышел из дома, оставив своё прошлое в гостиной.
Остановившись на крыльце, я вдохнул полной грудью. До чего же хорошо! У меня будто бетонная плита свалилась с плеч и крылья выросли за спиной! Я дышал свежим, вечерним воздухом и не мог им надышаться.
Поля, Полечка, Полина…
С одной своей женщиной я разобрался, можно приступать ко второй! С чистой совестью и не торопясь!
38. Лев
Когда я подъехал к дому Полины, у
