ирокезы. Вся его семья убита. Отца замучили, а матери с сёстрами досталась участь всех женщин на войне. Изнасиловали, а после убили. Натан каким-то чудом смог вырваться, вскочить на коня и сбежать. На вопрос, почему он не скачет в форт, мальчишка ответил:
— Ред — Ривер осаждён.
Язык своей матери он хорошо знал. У ирокезов и гуронов похо-жая речь. Воины, напавшие на них, говорили, что большой дом бледнолицых скоро падёт.
Полковник Монтгомери велел двум ротам выдвинуться к поселению.
Он сам решил возглавить этот отряд мести. Мальчика тоже взяли с собой.
Лейтенант Одли усадил Натан на круп своей лошади. Мне это распоряжение «мужа» не пришлось по душе, и я выразила своё недовольство.
— Он ещё ребёнок, а вы хотите взять его в тот ад, — говорила я, держа за поводья коня Ричарда.
— Здесь взрослеют рано, как и везде, милая, — ответил мне он.
Я отпустила поводья, и конь рванулся вперёд. Полковника я тоже не хотела отпускать от себя. Боялась, что стрела индейца убьёт или ранят его. Ещё больше меня страшила моя судьба, если Ричарду суждено погиб-нуть в этом жестоком крае.
Обоз двигался медленнее лошадей передового отряда, поскакавшего усмирить дикарей. Когда мы подъехали к окраине леса, до нас долетели выстрелы ружей и в воздухе был запах гари.
Фани заплакала в телеге. Я попыталась её успокоить. Подсев ближе, обняла.
— С нами ничего не случиться, Фани, — говорила я. — Солдаты не до-пустят.
Она тяжело вздохнула. Этим обещаниям моя горничная верила с трудом. Постояльцы гостиницы рассказывали о дикарях, обитавших в доли-нах рек Северной Каролины, Виржинии и Новой Франции. Чтобы поразить доверчивую девушку своей храбростью, красочно описывали сражения с индейцами. Вот Фани сомневалась в своей безопасности даже среди сотен вооружённых солдат.
— Миссис Монтгомери, они могут пробраться в лагерь тёмной ночью и украсть девушку, — шептала горничная. — Они, как демоны, невидимы и жестоки. А, знаете, что за пытки они устраивают?
Это стало последней каплей моего терпения, и я цыкнула на впадаю-щую в панику горничную.
— Хватит, Фани! Это всё выдумки. Они такие же люди, как и мы.
Но, уже через час, я усомнилась в собственных словах. Такое изувер-ство человек не может сотворить. О войне я не знала ровным счётом ничего. Телесные наказания на плантациях отца, которые я когда-то считала жестокостью, померкли в сравнении с пытками ирокезов.
Солдаты смогли усмирить дикарей. Не без потерь, конечно. Пять человек убито, а у троих тяжёлые ранения. Утешало то, что никто из индейцев не сбежал. Одного даже удалось взять в плен.
Хижина догорала, чёрный дым от неё возносился столбом ввысь и рас-сеивался где-то за низко плывущими облаками. Всюду царила разруха.
Фани не хотела отпускать меня. Вцепившись в платье, держала. Она боялась посмотреть, что творилось снаружи. Мне же почему-то было мало медленно мелькающих картинок за качающимися занавесями. Когда телега остановилась, я поспешила вылезти.
В пятидесяти шагах от меня Ричард и его солдаты допрашивали пленного. Мальчишка яростно рвался вцепиться в воина, обрёкшего его на си-ротство. Сержант держал Натана за шиворот, не девая приблизиться к стоящему на коленях индейцу.
Мой взгляд с мужа плавно перешёл на догорающую хижину, и я тут же прижала ко рту руку, чтобы не закричать во все горло от ужаса. К столбам на деревянной веранде был привязан человек, и его лицо было невозможно рассмотреть. Он напоминал сплошной кровоточащий кусок мяса, в который натыкали острых тросточек. Как позднее я узнала, хозяина непросто убили. Ему сняли скальп, а затем стреляли из лука до тех пор, пока с его губ не слетел последний стон. Не самая жуткая смерть для тех, кто угодил в руки ирокезов. Возле жилища также лежали тела жены и трёх дочерей. Одежды на них совсем не было. Самой младшей из них было че-тырнадцать. Натешившись, воины сняли и у них скальпы, а потом перере-зали глотки.
Я слышала крики мальчика. В его голосе было столько ненависти, что хватило бы убить тысячи, если б это можно было убивать одним лишь словом. Он видел эту расправу своими глазами и всё рвался вцепиться в убийцу своей семьи. Ричарду это надоело, и он дал орущему ребёнку подзатыльник. Натан втянул шею в плечи и смолк.
— Мне необходимо с ним поговорить, а твои вопли бесполезны, мальчишка! — в голосе «мужа» звучал металл. — Я задаю вопросы, а ты пере-водишь, понятно?
Мальчик покачал головой в знак согласия.
— И если я ещё раз услышу твои крики, то порки тебе не избежать.
— Да, сэр! — ответил, несколько не усомнившись в обещаниях полковника Натан.
— Спроси его, как много дикарей осаждает форт и как они вооруже-ны, — сказал Ричард.
Мальчик, утирая мокрое от слёз лицо, перевёл. В ответ молчание.
«Муж» кивнул рядом стоящему бойцу. Тот замахнулся и ударил индейца прикладом. Упасть на землю дикарю не дали солдаты, крепко держащие его за руки. Кровь хлынула потоком из сломленного носа и разбитой гу-бы. Индеец сплюнул под ноги своему врагу и презрительно посмотрел на него. Ричард снова дал знак. Солдат ещё сильнее приложился по лицу ирокеза. Это повторялось по несколько раз, но избитый харкающий кровью пленный молчал. Даже стон не вырывался из его рта. Я видела, как от ударов вылетали белые зубы. Меня саму коробило от жестокости этого допроса, но вступиться я не рискнула. Солдаты громогласно обсужда-ли, что любое наказание чересчур мягкое для таких варваров, как этот индеец.
В допрос вмешался, подошедший сержант Виллоу.
— Сэр, позвольте высказаться? — справился он у моего «мужа».
— Да, сержант, — голос Ричарда был на удивление спокоен, словно это не по его приказу пытают человека.
— Сэр, вы можете его жечь калёным железом. Он всё равно не произ-несёт ни звука. Этот ирокез с радостью примет смерть, чем выдаст своих.
— Откуда тебе знать, Виллоу? — спросил другой сержант.
— Я воевал с ними против лягушатников. Они терпели всё, а вот фран-цузские солдаты и минуты в их руках не держали язык за зубами, — ответил ветеран Семилетний войны.
Я слышала разговор солдат, допрашивавших пленного, и своего хозяина. Но не видела их лиц. Они стояли ко мне спинами. Наверное, я бы даже не обратила внимания на них. Мой взгляд был намертво прикован к индейцу. До него я не встречала исконных обитателей этой земли. Ирокез вселял одновременно и страх и уважение. Даже стоя на коленях перед своими врагами, он выглядел несломленным. Лицо скрывала боевая рас-краска, смешавшаяся с кровью. Но, думаю, он был довольно симпатичный и среди женщин своего племени пользовался успехом. Ведь тело полыха-ло
