нее и не оценивал каждое движение, Гур чувствовал Лею и непринужденно вел в танце, подстраиваясь под ее порывы. Через несколько мгновений она вдруг поняла, что перестала задумываться над своими движениями, что ее ноги сами знают когда и как ступить. Ей оставалось только наслаждаться движением и музыкой.
Лея и не заметила как прошел вечер.
Она за всю свою жизнь столько не веселилась и не танцевала. Но как ни странно совсем не утомилась. Они с Гуром посмотрели все выступления акробатов и фокусников, успели угоститься кажется всеми сладостями на ярмарке, особенно Лее запомнились воздушные рисовые пирожки — снаружи хрустящие внутри наполненные мягким сливочным кремом. И конечно, танцы. Она даже не представляла, что может так лихо отплясывать.
Ближе к полуночи музыка стала менее оживленной. Люди степенного возраста разошлись по домам и на площади оставались парочки, кружащиеся под спокойные иногда грустные мелодии.
— Каталея.
Лея посмотрела на Гура, с которым медленно танцевала под особенно красивую песню. В голове было легко, не хотелось думать ни о чем серьезном. Завтра будет завтра.
— Скажи… — Гур замолк и остановился.
Он был так близко, что Лея кажется слышала, а может быть чувствовала как стучит его сердце.
В теплом свете костров его лицо стало более живым, на щеках будто стесняясь то появлялся то исчезал румянец, губы всегда плотно сжатые сейчас еле заметно шевелились словно он без звука говорил ей что-то. И Лея как завороженная смотрела в его глаза, пытаясь понять.
— Каталея… — прошептал он. — Мне кажется…
Только сейчас Лея заметила какого красивого оттенка его глаза. Светлые, но не бесцветные, а темно-голубые, как предгрозовое летнее небо.
Рука державшая ее ладонь напряглась, а потом задрожала. Лея чувствовала сквозь перчатку тепло его пальцев и в ответ сжала его руку, чтоб унять дрожь. Наверное ветер подул, но она почему-то качнулась вперед, сократив и без того маленькое пространство между ними. Теперь до нее долетало дыхание Гура — прерывистое, с долгими паузами.
Вдруг часы на площади пробили полночь и волшебство мгновения взорвалось как фейерверк над их головами.
На смену пришел стыд. И жгучее раскаяние.
Даниэль.
Как могла она забыть про него? Он ведь предложил ей выйти за него замуж, ждет там, далеко, а она…
Глаза Гура, напряженно следившие за ней вдруг потухли. Он отступил на шаг, выпуская из объятий. Губы сомкнулись и брови сложились в хмурый угол.
— Мне кажется… нам пора. Ветус сказал придти в полночь.
Глава 28
До хранилища они шли добрых пол часа. Так, что Лея даже стала переживать. А вдруг тот сердитый господин Даг их не дождется и уйдет.
Чем ближе они подходили к старой заброшенной части города тем меньше людей им встречалось. Сначала семьи, возвращавшиеся с праздника домой, потом парочки, ищущие места поукромнее, а затем одинокие прохожие заплутавшие в петляющих улочках. Последние три поворота им не встретился никто.
Тишина здесь вдали от центральной площади была глубокой как опустившаяся ночь. Их путь освещала лишь круглая радуга, которая была видна даже отсюда. Ее отсвет — зеленый, розовый, алый — загадочно отражался от стен и мощеной кирпичом дороги.
Гур молча шел вперед, неся за спиной их мешки. Лея рядом старалась попасть в такт его шагам. После того, как они ушли с площади он не проронил ни звука. Он и раньше не был разговорчив. Но сейчас молчание тяготило. Лее казалось, что между ними возникла стена, холодная преграда из недосказанности. Но что именно и кто из них чего так и не сказал — этого она понять не могла как ни пыталась.
Гур остановился и Лея задумавшись чуть не врезалась в него снова.
Они уже прошли последнюю улицу и свернув оказались перед старым, ветхим зданием. Темной грудой оно возвышалось на пустыре, который когда-то был цветущим просторным садом, а теперь превратился в засохшее трухлявое нечто. Наверное и при свете дня здесь не очень комфортно, сейчас же было по настоящему жутко.
Ворота, некогда красивые и величественные, сейчас проржавели, облезли и скрыли свою неприглядность под засохшим вьюнком. Большой замок висел сбоку и проход был свободен. Значит Даг уже здесь, открыл и ждет внутри.
Гур толкнул ворота и они простонав впустили непрошенных гостей.
Пока Лея шла по усыпанной листьями дорожке ей мерещилось что кто-то наблюдает за ней. Меж скрюченных, изогнутых усохших деревьев метнулась чья-то тень и сверкнули глаза.
Сердце остановилось и едва не вскрикнув она вцепилась в рукав Гура.
— Что?
— Там кто-то есть. — прошептала Лея.
Но теперь, когда они оба воззрились на темные мертвые заросли там конечно же было тихо и неподвижно. Даже ветер перестал, лишь бы доказать пугливость Леи.
— Может показалось? Пойдем.
Он освободил руку из плена ее сжатых пальцев и поднялся по ступенькам.
— Да нет… Там точно кто-то был.
Лея поежилась и не смотря больше по сторонам вошла за ним в хранилище.
На столе у входа горела лампа, оставленная Дагом. Она была маленьким островком света в темноте просторного хранилища.
Если б Лея не побывала до этого у Ветуса то решила бы, что вот это и есть библиотека.
Весь первый этаж хранилища бы заставлен широкими во всю стену стеллажами с книгами, пергаментными свертками и пачками серой и оранжевой от старости бумаги, связанной ниткой. Вперемешку с этим на полках поблескивали стеклянные пузырьки, пустые стаканы, пыльные бутыли.
На всем лежал слой паутины и было ясно, что сюда редко кто заходил, если заходил вообще.
— Господин Даг? — позвал Гур вполголоса, но в глухой тишине его голос прозвучал как крик.
Отголосок прокатился по полу и погас, будто впитавшись в покрытые мохнатой пылью стены.
В какой-то книге, сейчас Лея уже не могла вспомнить, говорилось, что полночь — время роковое. Не зря именно в полночь с героями происходят все важные события. Важные и жуткие.
— Может он не слышит? — прошептала Лея.
Гур осмотрелся
