вдавливает в себя и продолжает вколачиваться, доводя до потери сознания, до исступления и яркой пульсации глубоко внутри меня…
С ужасом понимаю, что опять…
Между нами, опять секс и опять без защиты…
В шоке смотрю на мужчину, ловлю, как проходит дрожь по его лицу, некая судорога. Он возвышается надо мной изваянием, просто глыбой, статуей. Не знаю. Порочный. Искушенный. Замерший в точки наивысшего кайфа.
Открывает веки и я сталкиваюсь серым маревом, дымкой, которая становится все более насыщенной.
Баграт не отдаляется, не стремиться оставить мое тело.
Рассматривает меня, медленно, сыто, останавливает взгляд на воспаленной груди и сильные пальцы дразнят излишне чувствительную покрасневшую вершинку.
– Ты… ты… в меня… – голос с трудом подается, но я все же озвучиваю с укором, не знаю, так слышится мой хриплый и сорванный голос.
Прищуривается. Чувствую, как его тело каменеет, литые мышцы вздуваются, даже внутри меня чувствую, как он напрягается.
Озноб по коже проходиться. Страх какой-то перед сильным знакомым – незнакомцем. Смотрит пристально, натягивая мой каждый нерв, колет иголками, когда надвигается на меня и произносит в самые губы.
– Кончил. Надя. Называй вещи своими именами. Именно так. И только так…
Непробиваемость Баграта меня выводит. Подрываюсь, пытаюсь отползти, избавиться, не пускает.
– Отпусти! Меня! – рявкаю так, что в ушах отдается эхом.
Понимает, что со мной твориться, освобождает от себя я е отползаю, заворачиваюсь в простыню, слетаю с кровати, чувствую, как по бедрам течет и прикусываю губы.
Истерикой меня накрывает по полной.
– Успокойся.
Баграт совсем не стесняется своей наготы, следует за мной, ловит меня за локоть и даже через материю обжигает.
– Что на тебя нашло?! – рычит зверем.
– Что нашло?! – повторяю шокировано, – ты даже не понимаешь, да?!
Хмурит широкие брови.
– Раз спрашиваю, значит не понимаю! – отвечает со всем пылом.
– Ты не даешь мне продыху, не даешь мне шанса, не даешь мне принимать решения! Ты ужасный человек! Как три года назад, так и сейчас. Ты понимаешь, что у секса без защиты бывают последствия?! Еще несколько часов назад, ты хотел лишить меня сына! Заставлял стать твоей подстилкой, оскорблял… а сейчас… опять…
Прикрываю глаза, меня ощутимо потряхивает.
– Ты явился спустя три года, порушил все, сломал, привез нас с сыном сюда и опять… опять ты не даешь мне сделать выбор, ты подчиняешь, заставляешь играть по твоим правилам. Скажи Баграт ты хоть извинился передо мной, хоть на мгновение в твоем венценосном мозгу зародилась мысль, что все это время ты мучил меня, истязал, запугивал, доводил до нервного срыва, а я была… невиновной…
Слезы опять начинают течь по щекам…
– И сейчас… сейчас ты опять берешь меня, ты как наркотик, как зараза, я тебе сопротивляться не могу, противостоять не могу, а ты… ты берешь меня, пользуешься моим телом, кончаешь, клеймишь, а потому?! Что будет потом?! Может еще одна женушка явиться и укажет мне на дверь, и я уже буду спасться с двумя детьми?!
Понимаю, что несу полный бред, но чувства… их так много… они переполняют… Обида и боль отравляют, они никуда не делись…
Замолкаю наконец выговорившись, дышу тяжело, Баграт же спокойно проходит по комнате в абсолютном нагише, наливает себе бокал и пьет.
Видимо так пар спускает, а я любуюсь его спиной с проработанными мышцами, поджарыми ягодицами и длинными ногами в жесткой поросли.
Прикрываю глаза и кусаю губы. Наша с ним любовь как болезнь и мне не излечиться, как бы не истерила, как бы не царапалась.
Со стуком ставит бокал и разворачивается ко мне, у него взгляд меняется, челюсти сжаты. Вздрагиваю от того, что вижу в лице Умарова. В его серых глазах словно тонкими лучами закрадываются ниточки мрака, которые обдают леденящим душу холодом, в то же время глаза у него мерцают, там словно полыхает что-то, когда Биг Босс выдает с нажимом.
– Сними эту тряпку, Надя, мы не закончили, а я не насытился.
Мне кажется я в его взгляде, как в огне горю, но внутри меня бунт. Не могу понять себя, свой порыв, когда часть меня жаждет этого мужчину, жаждет секса с ним, хочет, чтобы держал и не отпускал, а вот вторая я выть готова и биться в конвульсиях от обиды, от боли, от непонимания всей ситуации.
– Тебя только мое тело интересует, только секс? – выдаю устало и отворачиваюсь.
Не хочу на него смотреть, не хочу гореть в его пламени, прикрываю глаза и кусаю губы, когда чувствую его огромную фигуру, замершую позади меня, тело жаром обдает, и я чувствую огненное дыхание у себя на макушке, а сильные руки прижимают меня спиной к литой груди.
– Не избавиться тебе, Надя, от меня. Не сейчас, когда я все узнал. Я люблю тебя, малышка. Всегда любил. Даже, когда ненавидел – это была извращенная форма любви, когда подыхал и готов был себя грызть, только чтобы тебя не найти… потому что если бы я тебя тогда нашел, Надежда…
Замолкает и разворачивает меня к себе. Сильные руки жестко срывают простынь, заставляют меня опять стоять перед мужчиной абсолютно голой. Чувствую, как его возбуждение упирается мне в живот, пульсирует, передает огненные импульсы, которые вызывают сокращения глубоко внутри меня.
Опускает руки на мои щеки, стирает дорожки слез, нежно, трогательно как-то.
– Посмотри на меня, Надя.
Опять приказывает и мои веки распахиваются, чтобы схлестнуться с чистым серебром его взгляда.
– Я не умею красиво говорить. И в целом со мной сложно. Но я знаю, что без тебя я дышать не могу, ты моя женщина, моя от кончиков ногтей, до кончиков волос.
Подается вперед и почти упирается носом в мой нос.
– Я не буду делать тебе предложения. Не буду спрашивать станешь ли моей женой, – выдает грозно и брови у него на переносице сходятся, – не смогу я дать тебе шанса ответить отказом.
– Ты… ты просто сумасшедший, – выдыхаю едва слышно, но на сердце от его слов почему-то тепло становиться.
– Да. Но я даже в мыслях не могу дать тебе шанс сказать мне «нет». Ты станешь мне женой, Надежда, должна была стать ею три года назад, но судьба рассудила по-своему, больше такого косяка не будет…
Накрываю широкое запястье своей рукой, подаюсь вперед и говорю совсем тихонечко, чтобы не спугнуть момент нашего откровения.
– Спроси меня, Баграт… отношения – это взаимность, учись быть уязвимым, учись открываться и открывать…
Прикрывает глаза, а на губах улыбка играет.
– Колдунья, веревки из меня вьешь, маленькая… но не в этот раз, не в этом вопросе…
Прикусываю губы, пытаюсь удержать улыбку, но не получается, Баграт же продолжает свой напор:
– И если ты залетишь… а я буду работать над тобой без устали, любимая, я сочту это высшей благодатью… Потому что я был лишен этого счастья. Я не знал сына до недавнего времени. Не видел, как менялось твое тело пока ты была беременной, не увидел, как в этот мир пришел мой сын, не взял его на руки, не нянчил.
– У меня было кесарево, – срывается с губ и Баграт моргает, явно понял по шраму внизу живота, едва заметному, но все же…
– Поверь любимая, если всевышний хотел меня наказать – он выбрал самую страшную кару… отнял все… а сейчас… я хочу восполнить все это, хочу видеть, как в тебе растет жизнь и буду работать над тобой столько сколько нужно, потому что хочу тебя, потому что крышу сносит и я три года голодал, а сейчас дорвался и ты, маленькая, крепись потому что эта ночь будет длинной, сочной, а за ней пойдет утро и день и вечер и опять ночь…
Последнюю фразу говорит уже иронично, в глазах играют лукавые смешинки.
– Ты сумасшедший, – выдаю дрожащими губами, а сама вдруг понимаю, что улыбаюсь, потому что Баграт за несколько фраз сейчас умудрился открыть мне всего себя…
– Давно я на тебе поехал. Очень давно, Надя. Как упала мне в руки в забегаловке, так и все вывернуло наизнанку…
Резко поднимает меня и заставляет оседлать свои бедра, проскальзывает в меня и вызывает стон, ловит
