остановить драку девушка. – Это такой сарказм! Не надо-о…
Тигр и царь обезьян счастливо катались по траве в партерной схватке. Плевались, прыгали, бегали, пыхтели, щипались, пинались и кусались. Хушэнь грозно рычал. Сунь Укун громко ревел и хихикал. По очереди они били друг друга об особо крупные стволы деревьев, окунали носом в густые кусты, оскорбляли друг друга, родителей, весь род противника.
Вернее, в последнем упражнялся исключительно Великий Мудрец, ведь у него не было родителей, так что его род нельзя было оскорбить. Зато можно было грязно обругать его народ, чем тигр успешно и занимался. Но и у полосатого бога были свои подданные – могучие, великие и грозные тигры. Или же ленивые кошачьи увальни, как выразился Укун.
Ольга подождала, наверное, минут десять. Трижды открывала рот, чтобы что-то сказать, но тут же захлопывала его обратно, краснея от цветистых ругательств с обеих сторон. А потом махнула на всё рукой, повернула влево и пошла по узкой тропинке, которая предположительно должна была наконец привести её вниз, к склону этой бесконечной древней горы.
Но не успела девушка пройти и десяти шагов, как из раскидистого куста орешника на неё выскочила собака. Или волк. Или гиена. Или ещё кто-то из семейства собачьих. «Хотя гиены – из кошачьих», – мысленно поправила она саму себя.
Но жуткое существо всё равно как-то очень по-гиеньи засмеялось, оскалив пасть, полную острых зубов, а потом сказало:
– Ты пойдёшь со мной!
Ольга задумчиво присмотрелась. Горбатая спина, растопыренные пальцы на всех четырёх лапах, шерсть с проплешинами, а опущенный хвост загибается кольцом вниз, под брюхо.
– Будем считать тебя собакой.
Страшная тварь булькающе зарычала, пуская слюну.
– Э-э… вроде без пены… надеюсь, не бешеная… – растерянно пробормотала Ольга, осторожно отступая на шаг. Вообще-то она любила собак.
Но в последнее время благодаря стараниям зоозащитников и абсолютно непродуманным городским законам их столько развелось на улицах, что иногда страшно выходить из дома. Они бросаются на людей, кусают детей, уничтожают уличных кошек, разоряют мусорные баки, разбрасывая содержимое, бесконтрольно размножаются и уже даже не боятся нападать на больших и сильных мужчин. Но это в ряде городов России.
Интересно, как обстоят дела с бродячими собаками в Китае? Эта вот явно больна и агрессивно настроена к людям. К тому же разговаривает. Впрочем, как и тигр. И обезьяна, то есть Укун. «О, точно», – подумала она и осторожно, стараясь не кричать очень уж громко, чтобы не спровоцировать животное, позвала:
– Укун!
Но царю обезьян явно было не до неё. Наверное, он всё так же весело катался по траве со своим другом, тигриным богом.
– Ты пойдёшь со мной, – повторила собака, брызгая слюной. – Я приведу тебя к моему господину, пусть он делает с тобой, что пожелает.
– Укун… – снова позвала на помощь блондинка и опять с нулевым результатом. – Собачка, хорошая, а кто твой господин? И что он хочет со мной сделать?
Тяньгоу на мгновение задумалась. Она постаралась придать себе максимально жуткий вид: сутулая спина, гнилые зубы, проплешины на шерсти и всё такое, но вроде девушка её испугалась. Что хочет с ней сделать её господин? Ну, тут долго гадать не приходится…
Зная привычки У Мована, она могла предположить лишь один вариант того, что он хотел бы сделать с хорошенькой экзотической девушкой – белокожей, блондинкой, да ещё и образованной, плюс находящейся в подчинении у его врага, паршивой обезьяны! Нет, потом он, разумеется, её убьёт, но сначала…
Она бросилась на блондинку, чтобы укусить, и прямо в этот момент что-то тяжёлое свалилось с неба, придавив собаку к земле и, кажется, повредив ей позвоночник.
– Ой, здрасте, – сказала отскочившая в сторону девушка и даже неуверенно улыбнулась, хотя губы и дрожали от страха.
Собака неестественно выгнула шею, чтобы посмотреть, что или кто лежит на ней мешком, но, прежде чем увидела придавившее её нечто, услышала кряхтенье и хрюканье.
– Свинья-а… – на последнем издыхании прошептала она и обмякла. Длиннющий красный язык вывалился набок.
– Вы не ушиблись? Тогда встаньте, пожалуйста, – вежливо попросила ученица Сунь Укуна. – А то вы тут собачку придавили.
– Эту тварь надо бы давить, пока она не испустит свой смрадный дух, – грозно заявил Чжу Бацзе. – Жаль, что я сильно похудел и одного моего веса не хватит для этой высокой цели. Садись-ка впереди меня, Аолия, да поплотнее прижмись ко мне, чтобы я ощущал тепло твоего тела, запах твоей кожи, а ты почувствовала бы…
– Извращенец! – взвизгнула Ольга. – Я всё Укуну расскажу! Встань с собачки!
– Я не могу, – облизывая губы, сказал демон. – Мои артритные колени так болят! Помоги же мне подняться, красивая женщина, вложи в мою ладонь свою тонкую руку!
– Ага! Разбежалась! Лучше я тебя пну!
Она занесла ногу для классического футбольного удара, нацелившись на толстое бедро демона. Брат Бацзе угрожающе хрюкнул, внезапно у него отрасли кривые клыки, а вокруг пятачка вылезла темная шерсть.
– Ладно, ладно, – объявила девушка, закатывая глаза.
Рядом с ней плавно опустился в траву высокий синекожий демон. Он огляделся по сторонам, задрал подбородок, внимательно посмотрел в небо и, резко выбросив руку вверх, поймал птичку, тут же запихивая возмущённо чирикающую добычу в свой зубастый рот. Ольга поморщилась, её взгляд был полон омерзения, но демона это не смутило. Он тщательно, с хрустом прожевал добычу, вытащил изо рта два особенно длинных пера и отбросил их в траву.
– Не думал, что ты так одичаешь за несколько минут полёта. Натуральный кабан, – обратился он к толстому брату, который так и продолжал сидеть верхом на странной собаке.
– Ты будешь говорить мне про мою дикость? – привычно огрызнулся Чжу Бацзе. – Ты только что сожрал живое, трепыхающееся существо. Маньяк и психопат.
Между тем внешность его принимала привычный вид, страшные кабаньи клыки втянулись обратно в череп, словно их и не было, а отросшая на лице шерсть бурыми иголками опала в траву.
– Где Сунь Укун? – спросил у толстяка Ша Уцзин.
– Откуда мне знать? Разве я сторож брату моему? Спроси у его жены!
– Ты свалился сюда, словно бесформенный мешок с тухлой свининой, раньше меня и до сих пор ещё не спросил у этой женщины, где Укун? – возмутился долговязый китаец. – Вместо этого ты цитируешь тут иудейские религиозные тексты?
– Евреи – мудрый народ!
– Евреи не едят свинину! Поэтому ты читаешь их книжки, да, свинья? Сам-то ты своих сородичей жрёшь не глядя!
– А кого пожираешь ты?!
Демоны перешли на крик.
– Ой, всё! – вмешалась блондинка. – Неужели вы не можете не цапаться хоть несколько минут? Надоели! Там ваш Укун! Развлекается с тигриным богом!
– Прекрасный Сунь Укун уже не «там», а тут, – сказал царь обезьян, выходя из-за дерева. За его спиной стоял запыхавшийся и счастливый тигр. – Вы кричите на весь лес. Лес не любит шума, так же как горная река не знает тишины!
– Философ пришёл! – огрызнулся Ша Уцзин, поковырял в зубах и сплюнул ещё два птичьих пёрышка.
– Лучше быть философом, чем маньяком, – вступился Чжу Бацзе.
– Все философы – словоблуды! Вы и правда братья. Ты – блудливый хряк, он словоблудная обезьяна!
– А он не оборзел? – тихо спросила у Укуна блондинка.
– В край, – подтвердил Великий Мудрец.
Но Ша Уцзина мало волновала их критика. Он уже сидел под дальним кустом и с аппетитом доедал зайца, который имел несчастье показаться ему на глаза.
– Нет, я, конечно, всё понимаю, – удивилась Ольга. – У каждого вида своё видовое питание, но, может быть, вам стоило зайку хоть на костре обжарить? Ну или как минимум не есть вместе с мехом…
Высокий демон, сидя на корточках, улыбнулся ей кровавым ртом и продолжил стучать окровавленным черепом покойного зайца о пенёк.
– Что он делает? – спросила девушка.
– Пытается расколоть череп, чтобы извлечь свежий, вкусный, жирный и сочный мозг, ещё тёплый! – охотно пояснил Чжу Бацзе. – Не желаешь ли быть следующим его деликатесом, женщина?
Оскалившийся царь обезьян напомнил, что его жену и ученицу нельзя убивать. Тигр в подтверждение грустно покивал. Ша Уцзин
