Трогая их кончиками пальцев и опознавая тип ткани, Нэн по-идиотски приговаривала: «Твид, шерсть, хлопок, шелк», когда вдруг услышала какой-то странный звук, какое-то гудение, доносившееся из комода у нее за спиной.
Она удивленно обернулась, но звук прекратился. Она почти убедила себя, что ей послышалось, однако гудение началось снова.
Заинтересовавшись, Нэн оставила запечатанные пакеты на кровати и подошла к комоду. Сверху стояла ваза с поникшими горицветами и дурманом, принесенными с прогулки по ущелью Пэдли, но ваза не могла издавать подобные звуки. Компанию этому декоративному букету составляли три флакона духов, расческа, щетка для волос и маленький пластмассовый фламинго с ярко-розовыми голенями и большими желтыми перепончатыми лапками.
Нэн мельком глянула на открытую дверь спальни, словно опасаясь, что ее могут застать за тайным обыском, и осторожно выдвинула верхний ящик комода. И тут в третий раз зазвучали эти гудящие сигналы. Она заметила место, из которого доносился звук. Под стопкой нижнего белья ее пальцы нащупали пластмассовый квадратик вибрирующего устройства.
Завладев этой пластмассовой штуковиной, Нэн дошла до кровати, села и включила настольную лампу. Теперь стало ясно, что за вещицу она достала из комода. Это был пейджер Николь. На лицевой панели имелись две кнопки — серая и черная. Над ними на узком экране высветились два слова: «Принято сообщение».
Нэн Мейден вздрогнула от неожиданности, услышав еще один звонок. Она нажала в ответ одну из кнопок. Сообщение на экране сменилось рядом цифр, которые, судя по трехзначному междугородному коду, представляли собой номер телефона в центре Лондона.
Она сглотнула и пристально посмотрела на эти цифры. Да ведь тот, кто пытается дозвониться до ее дочери, еще не знает, что она мертва! С этой мыслью Нэн машинально подошла к телефону, собираясь ответить на вызов. Но другая мысль побудила ее спуститься к телефонному аппарату в приемной Мейден-холла, хотя еще один телефон находился гораздо ближе, в их супружеской спальне.
Она глубоко вздохнула, сомневаясь, сможет ли произнести эти слова. Ей подумалось также, что, возможно, известие не произведет на таинственного абонента никакого впечатления. Но ей вовсе не хотелось об этом думать. Просто хотелось позвонить.
Она быстро набрала номер телефона. Ожидание соединения настолько затянулось, что у Нэн закружилась голова, и она вдруг поняла, что ждет его, затаив дыхание. Наконец раздался легкий щелчок, говоривший о том, что где-то в Лондоне зазвонил телефон. В трубке послышались сдвоенные гудки. Нэн насчитала восемь сигналов. Она уже решила, что неверно набрала номер, когда услышала хрипловатый мужской голос.
Он ответил по старинке, назвав четыре последние цифры своего номера, и этим выдал свою принадлежность к старшему поколению. Наверное, именно из-за этого — из-за того, что точно так же обычно отвечал по телефону ее отец, — Нэнси сделала то. чего никогда от себя не ожидала и даже не поверила бы. что способна на такое.
— Николь слушает, — услышала она собственный шепот.
— О, значит, сегодня вечером ты Николь? — удивился он. — Где ты, черт побери, пропадала? Я послал тебе сообщение уже час назад.
— Извини, — коротко бросила Нэн, подражая лаконичному разговорному стилю дочери. — Как дела?
— Никак, и ты прекрасно это знаешь. Что ты решила? Может, все-таки передумаешь? Ты же понимаешь, что все в твоей власти. Все будет забыто. Ты скоро вернешься?
— Да, — прошептала Нэн. — Я уже решила.
— Слава богу. — Пылкое выражение эмоций, — О господи. Слава богу. Проклятье. Я весь измучился, Никки. Ужасно скучаю по тебе. Скажи мне быстро, когда ты вернешься. Шепотом:
— Скоро.
— Как скоро? Скажи.
— Я перезвоню.
— Нет! Боже мой. Не сходи с ума! Всю неделю здесь будут Маргарет и Молли. Дождись моего сообщения. Она нерешительно сказала:
— Естественно.
— Дорогая, ты обиделась?
Она промолчала.
— Я рассердил тебя, правда? Прости. Я не хотел.
Она продолжала молчать.
Вдруг незнакомец заговорил капризным детским голосом:
— Ну Никки, моя сладкая малышка Никки. Скажи, что ты не сердишься. Скажи хоть что-нибудь, милая. Молчание затягивалось.
— Я же знаю, что тебе нравится, когда я вывожу тебя из себя. Я плохой мальчик, верно?
Молчание.
— Да. Я знаю. Грехи мои тяжкие. Я не заслуживаю тебя и должен понести наказание. Ты ведь накажешь меня, Никки? И я с благодарностью приму кару. Да, с благодарностью.
Почувствовав дурноту, Нэн крикнула:
— Кто вы такой? Скажите мне ваше имя!
В ответ раздался приглушенный вздох, и связь оборвалась.
Глава 7
К концу третьего часа работы за компьютером Барбара Хейверс поняла, что у нее есть выбор: либо продолжать до отупения копаться в архивных файлах Особого отдела, либо сделать перерыв на отдых. Она предпочла второй вариант. Захлопнув блокнот, она завершила, как положено, работу поисковой программы и прикинула, где тут можно устроить перекур. Многие сотрудники Нью-Скотленд-Ярда стали активными членами организации «Эш»,[21]и больше всего таких бдительных ворчунов, как назло, сидело именно на этом этаже.
— Проклятье, — проворчала она.
Что ж, пришлось вспомнить старые школьные привычки. Барбара прокралась на ближайшую лестницу и, опустившись на ступеньки, закурила сигарету, затянулась и удерживала в легких этот замечательный пагубный дым так долго, пока не почувствовала, что глаза вот-вот вылезут из орбит. Чистейшее блаженство, подумала она. Что может быть вкуснее сигареты после трехчасового воздержания от курения?
Это утро не принесло ей никаких обнадеживающих результатов. Копаясь в архивных файлах, она выяснила, что детектив-инспектор Эндрю Мейден, отслуживший в полиции тридцать лет, последние двадцать из них числился в Особом отделе, где разве что инспектор Жавер[22]мог бы сделать более блистательную карьеру. Список задержанных им преступников производил внушительное впечатление. А последующие за арестами обвинительные приговоры были чудом британской юриспруденции. Но эти два обстоятельства могли стать источником ночных кошмаров для того, кто получил задание изучить историю деятельности Мейдена в Особом отделе.
Схваченные им преступники после громких судебных процессов коротали назначенные им по соизволению ее величества сроки буквально во всех ее же величества тюрьмах Соединенного Королевства. Архивные файлы содержали подробности тайных операций (названия большинства из них, по мнению Барбары, придумал человек, обожавший идиотские акронимы) и полные отчеты о расследованиях, допросах, арестах и обвинительных приговорах. Но когда дело доходило до сроков тюремного заключения, информация становилась отрывочной, а что касается случаев досрочного освобождения, она практически отсутствовала. Если досрочно освобожденный парень хотел отыскать того человека, по милости которого на нем защелкнули железные браслеты, он не стремился докладывать о месте своего пребывания.
