ты оказался идеальным мужчиной, — выдала девушка обиженным голосом. После чего ему понадобилось некоторое время на осмысление сказанного, и по мере того как до него доходило, глаза теряли привычную серость превращаясь в грозовые тучи. Она слишком поздно сообразила, что именно ляпнула, и главное, как! Ни малейшего намёка на улыбку или веселье не проскользнуло в мужском лице, приблизившемся к девушке почти в плотную.
— С огнём играешь лисичка, — протянул хриплым голосом Арсений, не отводя взгляда с манких губ, — лучше не поджигай, если не уверена, что сможешь потушить.
Но к удивлению, обоих, Ли́са отважилась стоять на своём до последнего, ведь не её вина, что он явил собой ожившую девичью мечту. Мало того, что, красив, статен, фигурист, к тому же достаточно взрослый чтобы брать на себя ответственность за поступки, образованный, предприимчивый. И в довершении ко всему для просмотра кино он принёс не пиво с чипсами, солёными орешками и прочую дрянь. А помыл (самостоятельно!) фрукты и ягоды, заботясь тем самым прежде всего о девушке, а не о себе любимом!
— Хочу виноград, — услышала Ли́са свой сиплый голос, будто со стороны, при этом безотрывно следя за мужским взором, который нагло и беззастенчиво разглядывал розовеющее личико. Но она как магнитом приклеилась к темнеющим глазам, будто подключилась к ним через нейросеть. Мужчина, не таясь, пристально и алчно разглядывал её, а она в ответ его, жадно отслеживая каждую реакцию, упиваясь созерцанием того, как вспыхивают ослепляющие молнии в его грозовых тучах. Он шумно дышал, а она вспоминала дикую грозу с ливнем, когда они случайно встретились. И отблески той грозы она видела сейчас в темнеющих глазах, общее тяжёлое дыхание отдавало тем самым громом в ушах. Выдержка Ли́сы первой обрушилась под звенящим напряжением, и в этот момент она вряд ли осознавала себя и свои поступки. За исключением одного единственного.
Упрямый, невыносимый, привыкший подчинять и властвовать мужик с чернеющими от похоти и сексуальной жажды глазами, гипнотизировавший её своим взглядом, связывающий их души стальным тросом, становясь в этот судьбоносный момент для неё ядром личной маленькой вселенной. Старая отслужившая свой многомиллионный срок звезда взорвалась, являя миру новое ядро, распространяя вокруг себя яркое, сотрясающее воображение и задевающее каждое нервное окончание, свечение сверхновой. И Арсен в этот самый миг заполнил и подменил собой центр её мироздания.
Его притягательная сущность плевала на все законы вселенной. Он манил, притягивал, искушал, обещал! Поэтому через мгновение её губы прижались к его, обводя контур влажным языком, и через секунду небеса разверзлись! Его грозовые тучи подёрнулись чернотой, зрачок расширился, и вся хвалёная выдержка, пестуемое самообладание, последние остававшиеся сомнения, всё смылось без следа сокрушающим ливнем, окончательно смывая барьеры, всё поглотилось синевой её омутов….
Тогда как его грозовая чернота рождала всё больше и больше грома, молний, напора, натиска, её озёра готовы были принять и с радостью принимали яростное наступление, выпивая, поглощая, тем самым усмиряя его грозу….
Никто из них не помнил, как они очутились в спальне….
Только лишь когда кровь перестала шуметь в ушах, отдавая ударами по вискам, глаза обрели ясное зрение, а мозги прочистились от вязкого, порочного тумана, Арсений обалдевшим взглядом обвёл пространство вокруг. Одежда валялась на полу, как и одеяло вместе с подушками. Тёмные смятые простыни сбились в беспорядочную кучу, Ли́са с разметавшимися светло-русыми прядями лежала полубоком на этих самых простынях и выглядела спящей белокурой принцессой.
— Что-это-было? — пробормотал мужчина и не найдя ответа, впрочем, вопрос и так был риторическим, растянулся рядом с обнажённой девушкой, заложив под голову одну руку. В полумраке комнаты белоснежная кожа будто светилась, и мужчина бесстыдно разглядывал женскую спинку, ножки, одна из которых согнута в круглой коленке. Он пропускал сквозь пальцы светлые локоны и едва не взрывался от счастья и удовольствия, которые пузырьками эйфории заменили его кровяные тельца. Похоже, он в раю — под его боком посапывает божественная нимфа, а по кровотоку струится чистое блаженство!
— Как же хорошо, — простонал мужчина, в ответ на собственные мысли, зачем и почему он так долго тянул, но самое главное, что теперь ни за что и никогда не отпустит райскую лисичку от себя.
Наконец девушка завозилась, шумно задышала и подняла на мужчину затуманенный, но умиротворённый взор.
— Выспалась? — просипел Арс, и тут же, не сдерживая собственный страстный порыв, моментально затянул лисичку в глубокий влажный поцелуй. Только когда воздуха стало не хватать, лёгкие жгло без кислорода, а Ли́са дёргалась в его руках в бесплотной попытке отклониться, он разомкнул губы и с не меньшей жадностью чем она сделал необходимый вдох.
— Ты меня убьёшь, — жалобный стон укорил.
— Если ты не убьёшь меня раньше, — парировал в ответ, и сгрёб лисичку в объятия да покрепче.
— Сильно болит? — волосы на макушке зашевелись от тёплого дыхания.
— Не знаю, кажется не очень, — она отвечала неуверенно может быть скованно, до сих пор дезориентированная и растерянная произошедшим.
— Пойдёшь в душ сама или тебе составить компанию?
«Неужели он всегда будет таким?» — то ли раздражённо, то ли обрадовано вопрошала сама себя, но вслух прозвучало:
— Лучше сама.
Ли́са неловко спустилась с кровати, обходя по кругу и сверкая собственной наготой, намеревалась поднять покрывало с пола, чтобы прикрыться, но в последний момент передумала. Она уже успела явить Арсу все свои прелести, поэтому скрывать что-либо несколько поздно. Тем более пока она будет наклоняться вниз за покрывалом или одеялом и отделять одно от другого в куче-мале, устроенной на полу, он ещё больше разглядит обнажённое тело во всех доступных ракурсах.
«Лучше пойду как есть, в ванной возможно найдётся большое полотенце, чтобы прикрыться», — рассудила Ли́са.
Дизайн ванной резко контрастировал от превалирующих тёмных тонов в остальных комнатах. Спальня кстати почти не отличала от гостиной, те же белые стены, единственное светлое пятно в царстве графита и серого цвета. Даже постельное белье было тёмно-серым. Но ванная после мрачных оттенков била по глазам светлым пятном. От пола до потолка светлая плитка, только зона душа, огороженная матовой стеклянной перегородкой, пестрела мозаикой в бело-серебристо-серой гамме.
После затянувшихся банных процедур, волосы тоже пришлось помыть, Ли́са облачилась в единственный махровый халат висевший на крючках возле двери неожиданно белоснежного цвета, впрочем, полотенца тоже были белоснежными и удивительно мягкими на ощупь. Халат девушке оказался чересчур велик, длиной доставал до самого пола, рукава пришлось подвернуть на несколько раз. Неудобно, но ходить обнажённой ещё неудобней. Девушка выглянула наружу:
— Арс, — позвала Ли́са, и мужчина тут же откликнулся на её зов, выходя из соседней спальни, держа в руках смятую простыню.
