вскочили и выставили вперед свои копья.
— Что вы здесь делаете? — грозно вопросил Эль-Хагар.
— Ждем своего знакомого, живущего в этом доме, — ответил один.
— Не Эль-Мелаха, часом?
— Аль-Абьяда. Ну или Эль-Мелаха, если вам так больше нравится.
— Вы ему больше не нужны, — сказала Эстер.
Туареги в нерешительности переглянулись.
— Уходите, — потребовал Эль-Хагар.
— Куда? — спросил все тот же туарег.
— Эль-Мелах поехал в Кабару.
Туареги зашептались. Потом, сообразив, что сила не на их стороне, подняли свои копья и удрали. Разбойники, похоже, обрадовались, что легко отделались.
— Вы, — приказал Эль-Хагар бедуинам, — останетесь сторожить верблюдов и вещи. Ждите нашего возвращения.
Бедуины вошли в сад и заперли за собой калитку.
— А теперь, госпожа, — продолжил мавр, — опустите пониже капюшон, чтобы никто не догадался, что вы — женщина, завернитесь поплотнее в плащ и следуйте за мной.
— Поедем к Касбе? — дрожащим голосом спросила Эстер.
— Да. Четверть часа — и мы там.
Понукая лошадь и осла, они поскакали к центру города, выбирая безлюдные улицы. В Тимбукту пришел праздник жертвоприношения, народ сидел по домам, и навстречу попадались разве что жалкие негры, которые ничем не могли им помешать. Тем не менее Эль-Хагар тоже надвинул капюшон, пряча лицо, хотя и был уверен, что кисуры толком его не разглядели.
До дворца оставалось каких-нибудь пять сотен шагов, когда с той стороны грянул пушечный выстрел.
— Артиллерия! — воскликнул Эль-Хагар. — Беда, госпожа, беда!
— Почему? — Эстер побледнела и прижала руку к сердцу.
— Видимо, маркиз с товарищами укрылся в минарете.
— Ты думаешь, что… — Девушка не нашла сил закончить фразу.
— Что кисуры обстреливают минарет из пушек, чтобы вынудить их сдаться.
— Господи, что же делать?
— Смелее, госпожа. Вперед!
И он ударил осла пятками, заставляя перейти в галоп. Через несколько минут они с Эстер выехали на дворцовую площадь. Бой был уже окончен. Десяток зевак торчали под окнами павильона, разглядывая лужу крови. Кисуров нигде видно не было.
Эль-Хагар посмотрел на минарет и заметил, что один из углов разрушен. Скорее всего, туда угодил внушительный снаряд.
— Госпожа, их взяли, — дрогнувшим голосом произнес он.
Эстер пошатнулась и упала бы с лошади, если бы мавр ее не поддержал.
— Осторожнее, госпожа. Если мы навлечем подозрения, нас тоже схватят.
— Ты прав, Эль-Хагар, — ответила девушка, борясь с подступившей дурнотой. — Мне следует быть сильной. Попробуй выяснить, что именно здесь произошло. Ах, мой бедный Бен! Несчастный маркиз!
Мавр, приметив седобородого старца, бредущего по площади, подъехал к нему:
— Что тут случилось, добрый человек? Никак, мятеж? Я слыхал пушечную пальбу.
Старик подозрительно взглянул на мавра и остановился. С виду ему было под семьдесят. Высохшее лицо избороздили морщины, нос напоминал клюв коршуна, но глаза оставались черными и очень подвижными. Судя по слишком светлой коже, он не был ни арабом, ни фульбе, ни мавром.
— А вы разве не знаете? — наконец произнес незнакомец. — Схватили двух белых и одного еврея.
Последнее слово он произнес с такой грустью, что у Эль-Хагара сжалось сердце.
— И еврея?
— Да, — вздохнул старик.
— И что же натворили эти люди?
— Не знаю. Говорят, они засели на минарете и отчаянно сражались. Угрожали даже сбросить оттуда марабута, который случайно там оказался.
— И они исполнили свою угрозу?
— Нет. Кисуры разбомбили минарет, заставив их сдаться. Башня могла в любую минуту обрушиться.
— Значит, их взяли…
— Да, и в том числе еврея.
— Вы опечалены судьбой этого юноши? — спросил Эль-Хагар.
Вместо ответа старик вновь мрачно взглянул на мавра и развернулся, чтобы уйти.
— Э-э-э, нет, не спешите. — Эль-Хагар крепко схватил его за плечо. — Мне все с вами ясно.
— В чем дело, господин? — Старик вздрогнул.
— Вы скорбите о своем единоверце.
— Я вовсе не иудей!
— Тише! Погубите и себя, и девушку, что сидит на коне. Она — родная сестра арестованного юноши.
— Это какая-то ловушка!
— Нет, я не султанский шпион, — серьезно сказал мавр. — Девушка — дочь Нартико, еврея, сумевшего нажить в Тимбукту немалое состояние.
— Нартико? — пробормотал старик. — Я не ослышался? Но кто вы?
— Верный слуга людей, арестованных стражей.
— И говорите, эта девушка — дочь Нартико? Моего старого друга?
— Клянусь Кораном.
Еврей задрожал. Какое-то время он не мог вымолвить ни слова, лишившись дара речи, потом взял себя в руки и сказал:
— Тогда немедленно идем ко мне. Немедленно! Господь всемогущий! Дочь Нартико! В Тимбукту! Его сын схвачен… Надо спасать юношу. Идемте же, идемте.
— Идите вперед, мы последуем за вами, — обрадовался мавр.
Он вернулся к Эстер, терпеливо ждавшей окончания беседы, и рассказал о неслыханной удаче.
— Сам Господь послал нам его, — рассудила девушка. — Вполне возможно, друг моего отца вызволит Бена и маркиза.
— Я тоже на это надеюсь, госпожа, — кивнул Эль-Хагар.
Они поехали за стариком, держась от него на некотором расстоянии, чтобы не вызвать подозрений. Тот свернул в узкую улочку, петлявшую меж садов и саманных лачуг, в которых ютились бедняки-негры.
В еврея, казалось, вселились свежие силы. Он шагал размашисто, даже не опираясь на палку. Время от времени приостанавливался, украдкой косился на Эстер, затем быстро шел вперед. Миновав четыре-пять перекрестков, старик остановился у одноэтажного домика с террасой, затененной высокими пальмами. Отперев дверь, он обернулся к Эстер и произнес:
— Добро пожаловать в дом Самуэля Хали, старинного друга вашего батюшки. Все, что здесь, — ваше, чувствуйте себя хозяйкой.
Глава XXIX
Старый Самуэль
Внутри дом старого еврея оказался далеко не таким убогим, как выглядел снаружи. Во внутреннем дворике имелись изящные навесы с мраморными колоннами в мавританском стиле, посредине журчал высокий фонтан. Портик был выложен мозаикой, широкие листья пальм отбрасывали приятную тень, особенно благословенную в этом жарком климате. Под навесами виднелись двери, ведущие внутрь дома.
Повсюду стояли диваны и разложены были марокканские ковры — неслыханная роскошь для дикого, затерявшегося в песках города.
Старик, казалось, помолодел сразу лет на двадцать. Он помог девушке спешиться. Двое слуг-негров подали блюда с фруктами, сладостями и апельсинами, привезенными с далекого варварского севера.
— Неужели я действительно имею честь принимать дочь моего дорогого друга? — спросил Самуэль, усадив Эстер на мягкий диван.
— Да. Я — Эстер Нартико, дочь купца из Тимбукту, почившего восемь месяцев назад на руках своего верного слуги Тасили.
— И на моих, — тихонько прибавил старый еврей.
— Вы присутствовали при кончине моего отца? — взволнованно воскликнула девушка.
— Я своей рукой закрыл ему глаза. Но что вы делаете в Тимбукту? Мне известно, что Тасили отправился в Марокко, чтобы принести детям Нартико скорбную весть.
Эстер коротко рассказала старику об их путешествии по пустыне, о маркизе де Сартене, опасных приключениях, выпавших на долю маленького отряда, и о предательстве Эль-Мелаха, приведшем к аресту Бена и его друзей.
Выслушав девушку
