начищенные туфли.
– Я долго буду ждать? Ненавижу остывшую еду. И все остальное.
Его огромный орган выпирает из штанов каменным бугром. Упирается мне прямо в горло.
Дрожащими руками расстегиваю ширинку.
Выпускаю наружу раскаленный член, который тут же дергается. Взметает вверх, пульсируя огромной багровой головкой.
– Ну?
Чувствую на себе его взгляд. Как будто давит на спину, хоть руки Дикаря неподвижны.
Резкий запах мужского естества ударяет в нос. Терпкий. Мускусный. Тот, который я чувствовала даже после того, как сто раз намылилась мочалкой и приняла ванну. На коже. А теперь… Теперь мне предстоит совсем иное!
А ведь я ничего не умею! И про Федора так и не смогла спросить.
Но чувствую. Один мой вопрос сейчас, и Дикарь просто вышвырнет меня, как собачонку.
Несмело беру в руку его член. Рукой обхватить такой объем просто нереально.
– Алмаз. У меня ощущение, что ты там спишь. Ну же. Я жду исполнения твоих обязательств.
Зажмуриваюсь и тут же снова распахиваю глаза.
Осторожно провожу рукой по всей длине его раскаленного, до жути твердого органа.
Рот сам по себе наполняется слюной.
Замечаю вязкую каплю, расползающуюся ровно посередине.
Провожу губами по раскаленной головке.
Снова зажмуриваюсь, медленно вбирая ее внутрь.
Вкус не отвращает. Но… Губы тут же начинают болезненно ныть. Он широкий. Слишком широкий. Для меня.
Стараюсь втянуть сильнее, придерживая рукой, проводя по нему до самого основания.
Ему нравится?
Не пойму. Но, кажется, по всему телу Дикаря проносится какая-то странная волна вибрации.
Втягиваю в себя его член еще сильнее.
Чувствую, как дрожу. Больше, чем на четверть, я вобрать в себя это не смогу.
И еще… Боюсь разозлить его еще сильнее! Задеть зубами, например… Моя неумелость меня подводит!
Поднимаю глаза, заглядывая на Дикаря.
Он так и стоит, как прежде. Но голова запрокинута назад. Веки прикрыл. Кажется, из его горла вылетает тихое рычание. Только что оно значит?
– Быстрее, Алмаз. Всасывай сильнее. И рукой сожми. Крепче.
Я стараюсь. Стараюсь изо всех сил.
Но совсем не попадаю в ритм. Давлюсь слюной. Из глаз брызгают слезы, когда Марат обхватывает мой затылок рукой. Начинает слегка толкаться мне в рот. Прямо в горло.
И…
Ох, черт!
Ко всему прочему, мое горло сводит спазмом!
У меня всегда был дикий рвотный рефлекс. Даже когда ангиной болела, врачи взять мазки не могли. А тут…
Это явно не то, что понравится мужчине!
– Твою мать.
Дикарь хрипло матерится сквозь зубы.
Оттягивает мою голову назад так, что его член с влажным шлепком покидает мой рот.
Прожигает меня своим ураганным черным взглядом, глядя на текущие слезы и слюну.
И…
Рефлекс повторяется. Горло снова сводит, а я издаю противный звук.
– Прости…
Лепечу, быстро поднимаясь на ноги.
Прижимаю руку ко рту и пулей вылетаю из гостиной.
Мне срочно нужно в уборную, иначе…
Иначе он вышвырнет меня прямо вот так. За шкирку.
Вряд ли Марат привык, чтобы женщин тошнило во время… Такого!
Поднимаюсь, глядя на себя в зеркало.
Плескаю ледяной водой в лицо.
Может, это просто нервы. А вовсе и не реакция на то, что я делала?
Но выгляжу я отвратительно. Бледная. Глаза блестят, как нездоровым, больным блеском.
– Прости, Марат.
Возвращаюсь, не решаясь поднять на него глаза.
Руки до сих пор дрожат.
– Я… Я просто была не готова, и… Я сейчас все исправлю.
– Садись.
Резко припечатывает меня приказом.
Недоверчиво поднимаю на него взгляд. Он что? Даже не говорит, чтобы я убиралась отсюда к чертовой матери и больше никогда не смела приближаться?
Уже успел вызвать себе другую игрушку для того, чтобы снять напряжение? Черная Жемчужина, да и любая другая точно такого косяка бы не допустила!
Его глаза полыхают черным огнем. Как всегда, прожигают меня, будто углями.
– Я…
– Садись, сказал. Ешь.
Только сейчас замечаю, что на столе уже накрыто.
Горячий ужин, от которого разносятся ароматные запахи. Накрыто на двоих.
– Но… Ты… Я…
Лепечу какой-то бред.
– Я же уже сказал, Алмаз. Не терплю ничего остывшего.
Он меня не хочет. И больше не захочет никогда! Чем же мне выторговать сейчас свою безопасность?
– Ешь, сказал. Или на еду у тебя тоже такая же реакция? Я привык к самому лучшему, Алмаз. В том числе и к поварам.
Понятно.
Еще сильнее сникаю, берясь за вилку.
Для Дикаря должно быть все только самое лучшее! В том числе, конечно, и женщина, с которой он занимается своими утехами!
Он ведь, наверное, и меня поэтому выбрал тогда, на показе. Эрнест всегда меня ставил как лучшую вою модель. Алмаз. Вот что он выбрал. Алмаз среди коллекции других камней! Был уверен, что я лучшая во всем. И просчитался.
А теперь что?
Он просто из жалости меня ужином решил накормить перед тем, как выставить вон?
Глава 17
Ужин проходит в полнейшем молчании.
Я даже глаза боюсь поднимать на Дикаря.
Почему-то кажется, что его спокойствие только видимое. И что он сейчас… Просто взорвется, стоит мне хоть как-то спровоцировать, хоть что-то сделать не так!
Напряжение буквально свистит в воздухе.
– Иди в комнату.
Приказывает Марат, закончив ужин и резко швырнув на стол салфетку.
Не жду, пока он повторит.
Поднимаюсь, все так же держа голову опущенной вниз. Смотрю только себе под ноги, быстро взлетая по ступенькам вверх. В ту самую комнату.
Несколько раз нервно брожу из угла в угол. Жду, что хлопнет входная дверь и на пороге появится Марат.
Но он не приходит.
Облегченно выдыхаю, отправляюсь в душ.
Встаю под горячие струи воды и только теперь чувствую, как меня колотит.
Отогреваюсь, и, завернувшись в полотенце, выхожу из ванной.
Валюсь на постель.
Уже чувствую, как проваливаюсь в тяжелый сон, когда матрас прогибается под мощным телом. В нос ударяет тот самый запах, который невозможно спутать ни с чем!
Одним рывком Марат срывает с меня полотенце.
Дергает на себя, устраивая сверху, на своих бедрах.
Я чувствую его дикое, жадное желание. Раскаленный член уже подрагивает и дергается, упираясь мне прямо в лоно.
– Ты готова, Алмаз?
В темноте по всем нервным рецепторам лупит его тихий, хриплый голос.
Только киваю, стиснув зубы. На самом деле я уже успела расслабиться. Решила, что этой ночью Дикарь меня не тронет
– Тогда начинай.
На миг замираю. Не понимаю, что делать.
Неловко начинаю ерзать бедрами по его члену, когда слышу глухое и явно недовольное рычание. Не
