со мной. Но когда я отступал от намеченной цели? Обнаруживаю свою пропажу в гостиной. Вздрагиваю от резкого хлопка, когда она включает свет. Гонка, которую мы устроили, только больше раззадоривает меня. Есть лишь одно желание — поймать. Но хитрая бестия скрывается в ванной, раньше, чем успеваю ухватить подол ее платья.
— Мари, выходи, — прошу мягко, мне надо выманить её. Выманить и зацеловать так, что она забудет, из-за чего злилась. — Не сердись, прошу.
— Я не сержусь, — доносится из-за двери её тихий голос. — Мне просто противно, Кир. Не хочу, чтобы ты ко мне прикасался. У тебя есть жена, иди к ней.
Противно ей, б****! А мне не противно было представлять, что она думает всё время о своём чёртовом музыканте? Но даже, будучи в бешенстве, понимаю, что это не совсем одно и то же. Мари же, кажется, поставила своей целью добить меня сегодня.
— Просто пора отпустить меня, Кир. Ты обещал.
— НЕТ! — я со злостью ударяю по двери, разделяющей нас. Пытаюсь выломать чёртову деревяшку, но она до обидного прочна. — Я не отпущу тебя никогда, — добавляю чуть тише. — Ты не выполнила второе условие. Ты сама не желаешь уезжать, — кого я хочу убедить этими словами? Её или себя?
Она не отвечает и не выходит. Я сажусь на пол, прислонившись к двери спиной, твёрдо намеренный взять её измором. Когда-нибудь наступит утро и ей придётся выйти.
28
МАРИ
С его упёртостью можно свернуть горы, пожалуй. Заблокировав выход из ванной комнаты, Кир вынуждает меня провести ночь на ледяном кафеле. Несколько полотенец, брошенных на пол, не сильно улучшают ситуацию. Поэтому к утру я зла как тысяча чертей. Должен же этот упрямец, наконец, отправиться в туалет? Помощь приходит с неожиданной стороны. На сцене появляется Алия и интересуется, почему Кир сидит на полу в коридоре. Парень что-то неразборчиво бурчит в ответ. Она же просит того помочь с вещами, которые только что привезли, и Кир вынужден покинуть место своей засады. С облегчением выскальзываю из опостылевшей гостевой ванной и иду на кухню. По здравом размышлении, я пришла к закономерному выводу, что прятаться вечность не выйдет при любом раскладе. Значит, мне нужно обезопасить себя посторонним присутствием. И моей подушкой безопасности будет Алия.
Привычно делаю кофе на нас обоих. И, когда не выспавшийся и жутко раздражённый Кир заходит на кухню, встречаю его чашкой примирительного напитка. Но его не так-то просто сбить с толку. Забрав из моих рук не только свой, но и мой кофе, ставит их на стол. Затем притягивает к себе и обнимает. Не говорит ничего, да и к чему тут слова. Идиллическую картинку разрушает новый член нашей дружной «семьи». Алия заходит на кухню и скромно интересуется, чья очередь готовить завтрак.
— Кухня в твоём полнейшем распоряжении, — ухмыляюсь ей. — Я не готовлю. Никогда.
Кир ехидно усмехается где-то в районе моей шеи. Даже не думает выпускать меня. Подхватив на руки, садится вместе со мной на диванчик у окна.
— Ты же простишь меня? — шепчет так пронзительно, что сложно не поверить в искренность его раскаяния.
— Нет, — отвечаю так же тихо. — Чтобы простить, надо обидеться. А я не обижалась, Кир, — я прекрасно понимаю его, то, что он слишком молод, что не может пойти против отца. Понимание не делает причинённую им боль меньше.
— Тогда, что это было ночью?
Закрыв глаза, собираюсь с мыслями. Но жена моего парня — звучит чудесно — снова выручает меня. С грохотом роняет какую-то кастрюлю, о существовании которой я даже не догадывалась, и беспомощным голоском милой Барби просит Кира помочь. И тот не может отказать. Да, думаю, у неё не займет много времени, чтобы поймать его. Совсем нерадостно улыбаясь своим мыслям, ухожу в пока ещё нашу с Киром комнату. Ночью мне не удалось сомкнуть глаз, поэтому просто падаю на кровать, как была, в платье, и почти мгновенно засыпаю. Просыпаюсь уже ближе к вечеру, удобно устроившись у него на груди. Кир не спит и легонько поглаживает меня по волосам.
— Я люблю тебя, — говорит тихо. Впервые.
— Когда любят, не трахают других, — озвучиваю, как чувствую.
— Тогда получается, что своего Алекса ты больше не любишь? — спрашивает с сарказмом.
Хочу встать, уйти, но он ожидаемо не даёт мне этого сделать.
— Я задал вопрос, — говорит зло. Хочешь правды? Да пожалуйста.
— Люблю. До боли люблю. Но он дал мне такое право, отпустив, — после паузы добавляю. — Я точно так же отпускаю тебя.
— Я вообще хоть что-нибудь для тебя значу? — рычит этот невообразимый идиот.
— Какой же ты дурак, Кир! Если б не значил, какое бы мне было дело до твоей жены?
Он вздыхает, как обречённый на казнь:
— Я так хочу, чтобы ты поняла.
— А я понимаю, Кир. Понимаю, что это ваши традиции, что так надо. Но Я так не хочу. Для меня это ненормально. Как тебе объяснить? Ну, не смогла бы я вот так, с первым встречным, ради каких-то давно устаревших обычаев. А ты смог.
— Знаешь, как я смог? Представлял тебя, иначе ничего не выходило, — говорит горько.
— Меньше всего я желаю знать подробности, Кир. Если на то пошло, то каждый раз за эти чёртовы полгода, когда я была с тобой, то я была с тобой. Не представляя никого. Это подло. И по отношению ко мне, и к ней.
Мы долго молчим, но всё нужно решить, так или иначе.
— Я просто хочу домой. Я устала от Палеры и ваших традиций. Отпусти меня, — прошу снова. — Тебе всего девятнадцать, ты забудешь меня раньше, чем мой самолёт приземлится в Аране. Всё равно уже ничего не склеишь…
— Так ты считаешь? — голос его полон обиды. — А если не забуду? Как мне быть тогда?
Мне нечего на это ответить, потому что и сама не представляю, как буду жить без его сильных рук. Но я делаю осознанный выбор между несчастьем в чужих стенах и несчастьем дома.
Кир подрывается с кровати, но очень скоро возвращается, что-то схватив в гардеробе.
— Хочешь, покажу тебе, каково это быть мной?
С этими словами он рывком поднимает меня с постели и завязывает на глазах один из своих галстуков. Я стою в полнейшей темноте и жду, что будет дальше. Он отходит, но потом приближается снова, уже со спины.
— Представь, — говорит тихо. — Что ты никогда не знаешь, кто рядом. Что он задумал.
С этими словами он обходит меня вокруг, нащупывает мелкие пуговки на лифе платья
