— Он тебе сам в этом признался? — голос охрип от грустной догадки, потому что пару девочек с нашего потока пересдавали этому преподу экзамены. Теперь я боялась представить, каким местом.
— Я помог, — рявкнул он. На какое-то время затих, я даже выдохнула, хотя в авто все равно нависала атмосфера тяжелая. Затем он резко ударил кулаком по рулю, и я подпрыгнула. — Блядь! Я как представлю, как он тебя лапает, так сразу и хочется ему… Сука! Маш, я, наверное, вернусь… Если я этому долбоебу яйца оторву, меня в суде оправдают. Вот увидишь!
В висках застучал пульс, стало страшно за мужчину. Я втянула его в свои проблемы и он явно был готов зайти намного дальше, чем позволяли рамки закона. Этого уж точно допустить было нельзя.
Нервно сглотнув вязкую слюну, я на удивление четко отрапортовала:
— Останови машину.
— Маш, — устало выдохнул мужчина, — Мы просто поедим, честно. Обещая не приставать.
— Просто останови ее. — настояла я.
Несмотря на то, что ехали мы по восьми полосной дороге, да еще и под мостом на трассе, были укромные глухие закоулки, куда можно припарковаться.
— Да что опять, нах! — взорвался тот, вообще не доброжелательно. Сжав зубы, я спокойно пропустила это мимо ушей. Потому что злость эта была адресована сейчас не мне, а тому престарелому извращенцу, что так и манил Дмитрия Петровича вернуться обратно в здание вуза. — Маш, угомонись! Давай не сейчас, а? Я просто собой не владею!
— Останови! — настояла я, хотя было уже страшновато. Мягко говоря, мужчина рядом флюиды добра не сеял.
Дима свернул на обочину так резко, что не будь мы пристегнуты, убились бы. Ладно, это я преувеличиваю, но ушиб плеча точно светил.
— Ну, — рявкнул он, разворачиваясь с пол оборота, — Довольная, пчелка? И куда ты, извиняюсь за вопрос, пойдешь? Трасса! До города, как до Кацапетовки раком!
— Довольна, — несмотря на бушующий внутри ураган, я нашла в себе силы улыбнуться. И мужчина опешил. Тогда поспешно отстегнула ремень безопасности, скинула сапожки и даже шубку. После чего заползла к дракону огнедышащему на колени. Он настолько впал в ступор, что позволил накрыть свои виски пальцами. — Я тебе сейчас массажик антистрессовый сделаю. Офигеешь, какой я мастер! У меня даже диплом есть «золотые пальчики Краснодарского края»! Закрой сейчас глаза и подумай о чем-то хорошем.
Дмитрий Петрович усмехнулся краешками губ и мое сердце задрожало, если это вообще возможно.
— Твои бы золотые пальчики да в мирное рускло… Ах, золотце! Зачем закрывать, — прохрипел тот. Наверное, реальность начала медленно до него доходить, посему он наконец отмер и первым действием крепко обхватил мою пятую точку, обтянутую юбкой, своими клешнями. — Самое хорошее ведь всегда впереди.
— В смысле, — голос предательски осел, пальцы двигались на автомате. Пока они скользили по коже мужчины, из его груди вырывались какие-то урчащие звуки. — завтра?
— В смысле, — в тон мне, ответил тот. А затем совсем беспардонно поднял мою юбку, принявшись жамкать ягодицы прямо через тонкие колготы. — ты, Машунь. Перед глазами.
— Р-руки… — попыталась одернуть его я, хотя вышло как-то вяло. В голове неоновой вспышкой снова и снова взрывалась мысль: «Мне кажется, или он только назвал тебя лучшим в своей жизни?» Да, нет… Бред какой-то! Оговорился… Или я не так поняла.
— У меня свой массаж, — рвано прорычал он и я приняла этот ответ. Хрен пойми почему. Видимо, сама так хотела. Так давно не ощущала Его рядом, так давно не чувствовала Его кожу под своими пальцами…
Дмитрий Петрович имел какой-то особенный запах, его бы я определила среди миллиона других мужчин. Чего-то мужественного, бодрящего, возбуждающего… Я убеждала себя, что пытаюсь помочь ему расслабиться, но на самом деле тая от мысли, что имею приличный повод касаться его. Снова. Госпожибожемой, как же мне не хватало этого две недели!
— И мне тоже, — вдруг сорвался с губ мужчины, хотя глаза его на тот момент были закрыты. Он резко притянул меня к себе, прижимая к своему телу так крепко, что мы слово стали одним целым.
— Я ничего не говорила, — в голове засквозил испуг. Не мог же депутат мне жучок в мозг поставить?
— Я слышу, как нервно ты дышишь. Чувствую, как елозишь по ногам внутренней частью бедра… Как снова и снова сглатываешь слюни. А от постоянного покусывая губы уже опухли, как гребаный бантик. Смотреть не могу, голова кругом идет… — он резко распахнул глаза и так судорожно вдохнул кислорода, будто затянулся сигарой. — И, да, пчелка: я тоже скучал. И я тоже безумно тебя хочу.
— Я… — стало нечем дышать, легкие сдавило. Я тонула в этих карих глубинах и захлебывалась. Они гипнотизировали меня, вгоняли в какой-то транс…
— Когда ты уже поймешь, — процедил он чертовски серьезно, но от того не менее мягко, — что со мной тебе не надо стесняться чего-то или, тем более, бояться? Ты моя, Машунь.
— Я не твоя! — сорвалось с губ рвано и чертовски агрессинов. И это было все, на что хватило воинственной феминистки, живущей внутри, потому что взяло верх что-то более сильнее. Что-то более безумное. Необузданное. Сильное. Граничащее с безумием!
С рваным стоном, полной капитуляции, я накрыла его губы своими и почувствовала бабочки в животе. Такие живые… Грозящие распороть желудок изнутри.
Сжав шею, Дмитрий Петрович раздвинул мои губы языков, прочищая ему путь. Он помечал меня, изучал заново, осваивал свою территорию. «Моя!» - кричали его движения. Это было так же жарко, как секс с этим мужчиной. Так же грязно, так же порочно…
Когда его руки сжали грудь через блузу, я застонала ему в губы от полноты ощущений. Даже через толстый лиф кожа горела от Его прикосновений, будто кто-то ударил электрошоком. Возбуждение вскружило мне голову по щелчку пальцев, в машине пахло голым сексом.
Отстранившись от Дмитрия Петровича, я посмотрела ему в глаза, пытаясь понять: почему он не идет дальше? Чего он ждет. Все читалось по глазам, как открытая книга. Он ждал, как хищник на охоте. Хотел, чтобы я сама приняла это решение. И, в этот раз, я готова была подыграть.
— Я хочу тебя, — голос даже не дрогнул, что удивила меня саму. Еще никогда ранее я ни в чем не была так уверенна, чем в своем решении. — Пожалуйста…
Я хотела этого мужчину прямо здесь и сейчас. На гребанной трассе под чертовым мостов. В совершенно неудобной позе на переднем сидении его авто. Дмитрий Петрович был старше меня и последние две недели я страдала, пытаясь перебороть влюбленность в этого мужчину. Собиралась страдать и дальше, потому что быть нам вместе не суждено. Но не сейчас. Сейчас был идеальный момент, чтобы раствориться в нем.
— Как скажешь, Машунь, — в глазах его промелькнуло что-то победное, на губах заиграла кривая ухмылка. Он думал, что победил, по проигравшей я сейчас совсем не ощущала. Особенно, когда горячие губы припали к моим соскам, вырывая из груди душераздирающий стон. — Ты скучала за этим? Скучала, пчелка? Признавайся…
