Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
копаться в грязи, изнывать от духоты под прожекторами на съемочной площадке? Однажды в моем присутствии Герману Степановичу Титову задали вопрос: тяжело ли ему было в космосе? Ответил он что-то в таком плане: даже у ночного сторожа работа нелегкая. Позже в журнале «Космические исследования», в статье о психофизиологических результатах полета корабля «Восток» я прочитал, что Космонавт-два испытывал очень неприятные ощущения. Видите, даже тем, кому завидуют тысячи людей на планете, бывает несладко. А уж нам-то…
Так в чем же она, романтика? В чем она, радость труда, если труд этот подчас и тяжел и не эстетичен?
…Но вот я кончил самую грязную часть работы. Наконец-то выволок этот проклятый снаряд из колодца, положил его на какие-то тряпки и теперь, покуривая, жду машину.
– Милай, да молодой-то ты какой! Спасибо уж тебе большое-пребольшое! Мы-то думали: дня на два, не меньше, воду у нас закроют. Да и ребятишки тут бегают – глаз не хватает. Спасибо тебе!
Полная пожилая женщина смотрит то на меня, то на снаряд влажными глазами и беспрестанно благодарит. За ней – еще несколько женщин. Они тоже кивают головами:
– Спасибо…
А может, это и есть мерило человеческого счастья? Я сделал дело. Большое или малое – неважно. Важно, что кому-то нужное. И в ответ – спасибо. И в результате – чувство удовлетворения.
Уже дома я вдруг вспомнил, что так и не ответил сегодня девушкам из массовки, «самая» ли у меня романтическая профессия или «не самая». Наивный вопрос навел на сложные, почти «философские» мысли. Впрочем, тому была весьма реальная причина.
Сегодня, после того как я вывез снаряд, на Невском меня окликнули. Оборачиваюсь… Боже мой!
– Сколько лет, сколько зим! Откуда ты?
Старый товарищ, водолаз, с которым мы, пока он служил сапером, делили не одну командировку.
– Да вот приехал… Посмотреть, подкупить кое-что…
– Где же ты теперь разворачиваешься? Пошли, пошли куда-нибудь в сторонку, – заторопил я его.
– На Черное море перебрался. Работаю на спасательной. Давно уже…
– Ну и как? Это же так интересно!
Водолазы для меня – люди первого сорта. Старшего сержанта сверхсрочной службы Васю Скибу (сейчас он уже офицер, служащий где-то в других краях) я, бывало, готов был слушать часами. Мне всегда казалось, что жизнь их полна тайн и борьбы. А этот вдруг смотрит на меня так равнодушно и, жуя папиросу, цедит:
– А… Что там интересного! Скучно… Платят не очень. Приработаешь иногда – и ладно. Так жизнь и идет. А вы все такой же, товарищ старший лейтенант, – чудеса вам всюду мерещатся. А я их, если по правде, за тридцать лет ни разу не видел…
– Как же это так – не видел? – возмущаюсь я. – А помнишь, ну хотя бы, как мы с тобой на Север ездили? Помнишь?
– Это на озеро, да? А что там такого? Вода… яма… «Вода»… «яма»… И это про историю, которую я запомнил на всю жизнь…
* * *
В ту субботу вечером я сидел дома и весь был захвачен необычайными событиями, описанными известным американским физиком Дональдом Мензелом в книге под интригующим названием: «О летающих тарелках».
«…7 января 1948 года,—читал я,—на военно-воздушной базе Годмен, недалеко от Форт-Нокс (штат Кентукки) был замечен в небе непонятный предмет, по форме напоминающий «шарик мороженого с красной верхушкой…» Дежурный по аэродрому базы Годмен попросил поднять в воздух четыре самолета F-51 для расследования этого явления.
Командир звена капитан Томас Ф. Мантел связался с командным пунктом и доложил, что предмет движется вдвое медленнее, чем его самолет, и находится прямо над ним.
«Иду на сближение, чтобы лучше его рассмотреть, – радировал капитан Мантел. – Поднимусь до высоты 20000 футов и, если не смогу сблизиться, прекращу преследование».
Было 15 часов 15 минут (3 час. 15 мин. пополудни).
На этом радиосвязь с капитаном Мантелом прекратилась.
Спустя несколько часов его тело было найдено среди обломков самолета возле Форт-Нокс…»
Но дочитать мне не дали. Раздался телефонный звонок, и через полчаса я уже стоял перед майором Пятаевым, выхваченный из тихого субботнего отдыха его экстренным вызовом.
Он протянул мне радиограмму.
«Берегу озера образовалась непонятная воронка. Нужны специалисты и водолазы».
– Ясно?
– Ясно, Михаил Дмитриевич.
– Тогда собирайся. Выезжаем завтра в шесть утра.
…Оперативному совещанию в конторе лесоучастка, кажется, не будет конца. Уже далеко за полночь. В комнате стоят плотные облака дыма: думается, вот еще кто-нибудь закурит, и дым выпадет рыхлыми белыми хлопьями, как снег.
– Сколько, говоришь, там километров-то? – в который раз спрашивает нашего будущего проводника начальник участка.
– Не мерял я, – медленно, с неохотой отзывается проводник. – Если ходко идти, часов за семь будем.
– Нельзя пешком. У нас груз большой, – пугается старший среди водолазов майор Тихонов.
– С техникой туда ни в жисть не попасть…
Утром мы все-таки пытаемся пробиться на могучем лесном трейлере, но неудачно. Уже в двух километрах от поселка трейлер в самом прямом смысле слова тонет в разлившейся по весне речушке. Ничего не поделаешь – надо идти пешком. А одна только водолазная калоша весит двенадцать килограммов. По восемь – груза. Еще костюмы, приборы, инструменты. Как ни крути, – выходит по два пуда на брата. Идем пятнадцать лесных километров по южной стороне горы, по первозданной грязи, потом пятнадцать – по северной, рыхлым глубоким снегом. Ничего не вижу, кроме спины впереди идущего, ничего не ощущаю, кроме тяжести и горячего липкого пота. Два, три, пять, семь часов… Наконец по цепи проходит радостное сообщение: «Прибыли».
Несколько десятков шагов по жухлой прошлогодней траве, и мы увидели внушительную выемку, уткнувшуюся широким зевом в огромную полынью.
Василий Михайлович Бродский – наш проводник – побывал здесь уже дважды. Первый раз – примерно в девять часов вечера 27 апреля 1961 года. Он прошел берегом набухающего от весеннего тепла озера, постоял на широкой луговине, проверил маленькую плотинку на стоке и направился дальше. В семи километрах от этого места Бродский заночевал в лесу и утром пошел обратно. В восемь утра 28-го он снова оказался на берегу этого озера. И остановился пораженный, ошеломленный, потрясенный никогда не виданным явлением…
Потом он целый день шагал до ближайшего лесопункта, потом целую ночь – в район, пока не ушла сорвавшая нас с мест телефонограмма.
И вот мы, наконец, тут. Стоим над огромной ямищей, а глаз отмечает все новые и новые подробности: крутой берег небольшого продолговатого озера. С нашей стороны – старые сероватые строения, не то сарайчики, не то брошенное жилье; с другой – молчаливый, таинственный лес. Прямо против одного из строений вырван огромный
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
